Вдруг какой-то старичок Паучок Нашу Муху в уголок Поволок — Хочет бедную убить, Цокотуху погубить! «Дорогие гости, помогите! Паука-злодея зарубите! И кормила я вас, И поила я вас, Не покиньте меня В мой последний час!»

Муха, Муха — Цокотуха, Позолоченное брюхо! Муха по полю пошла, Муха денежку нашла.

Вдруг из маминой из спальни, Кривоногий и хромой, Выбегает умывальник качает головой.

Но злодей Айболита хватает И в костёр Айболита бросает. И горит, и кричит Айболит: «Ай, болит! Ай, болит! Ай, болит!» А бедные дети под пальмой лежат, На Бармалея глядят И плачут, и плачут, и плачут!

«Я кровожадный, Я беспощадный, Я злой разбойник Бармалей! И мне не надо Ни мармелада, Ни шоколада, А только маленьких (Да, очень маленьких!) Детей!»

Подошёл Медведь тихонько, Толканул его легонько: «Говорю тебе, злодей, Выплюнь солнышко скорей! А не то, гляди, поймаю, Пополам переломаю,- Будешь ты, невежа, знать Наше солнце воровать!

Серая Шейка была в отчаянии, потому что не замерзла только самая середина реки, где образовалась широкая полынья. Свободного места, где можно было плавать, оставалось не больше пятнадцати сажен. Огорчение Серой Шейки дошло до последней степени, когда на берегу показалась Лиса, — это была та самая Лиса, которая переломила ей крыло.

Ах, какие они все глупые, и рыбки и птички! А я бы разделила всё — и червячка и краюшку, и никто бы не ссорился.

*

Стены с частыми зубцами, И за белыми стенами Блещут маковки церквей И святых монастырей. Он скорей царицу будит; Та как ахнет!.. «То ли будет? — Говорит он, — вижу я: Лебедь тешится моя».