Творчество В.В. Маяковского

«Я - Поэт, рассказавший боль своего времени». В.В.Маяковский (1893-1930)

Маяковский первый, используя свой необыкновенный ритм, слово, соединил политику и лирику, себя и свою страну.

Тематика и проблематика творчества Тема истории и роли личности в ней: «Вам», «Нате!», «Левый марш» Тема личностного поиска: «Я сразу смазал карту будня», «Владимир Маяковский» Тема любви: «Лиличка», «Облако в штанах», «Письмо Татьяне Яковлевой» Тема революции и Гражданской войны: «Левый марш», «Товарищу Нетте, пароходу и человеку» Тема нового человека в новой истории: комедия «Клоп», «Баня» Тема одиночества творческой личности в обществе «Облако в штанах», «Себе, любимому, посвящает эти строки автор»

Ранняя (дореволюционная) лирика Маяковского

ПОСЛУШАЙТЕ! Послушайте! Ведь, если звезды зажигают - Значит - это кому-нибудь нужно? Значит - кто-то хочет, чтобы они были? Значит - кто-то называет эти плевочки жемчужиной? И, надрываясь в метелях полуденной пыли, Врывается к богу, боится, что опоздал, Плачет, целует ему жилистую руку, Просит -чтоб обязательно была звезда! - Клянется -не перенесет эту беззвездную муку! А после ходит тревожный, но спокойный наружно. Говорит кому-то:"Ведь теперь тебе ничего? Не страшно? Да?!" Послушайте! Ведь, если звезды зажигают -значит - это кому-нибудь нужно? Значит - это необходимо, чтобы каждый вечер над крышами Загоралась хоть одна звезда?! (1914)

А ВЫ МОГЛИ БЫ? Я сразу смазал карту будня, плеснувши краску из стакана; я показал на блюде студня косые скулы океана. На чешуе жестяной рыбы прочел я зовы новых губ. А вы ноктюрн сыграть могли бы на флейте водосточных труб? (1914)

НАТЕ! Через час отсюда в чистый переулок Вытечет по человеку ваш обрюзгший жир, А я вам открыл столько стихов шкатулок, Я - бесценных слов мот и транжир. Вот вы, мужчина, у вас в усах капуста Где-то недокушанных, недоеденных щей; Вот вы, женщина, на вас белила густо, Вы смотрите устрицей из раковин вещей. Все вы на бабочку поэтиного сердца Взгромоздитесь, грязные, в калошах и без калош. Толпа озвереет, будет тереться, Ощетинит ножки стоглавая вошь. А если сегодня мне, грубому гунну, Кривляться перед вами не захочется - и вот Я захохочу и радостно плюну, плюну в лицо вам Я - бесценных слов транжир и мот. (1913)

Послереволюционная лирика Образ лирического героя Герой старается переделать мир Герой уверен в высоком предназначении поэта Борец с мещанством, бюрократией Одинок, страдает от мук любви Герой -романтик

Левый марш Разворачивайтесь в марше! Словесной не место кляузе. Тише, ораторы! Ваше слово, товарищ маузер. Довольно жить законом, данным Адамом и Евой. Клячу истории загоним. Левой! Левой! Левой!Эй, синеблузые! Рейте! За океаны! Или у броненосцев на рейде ступлены острые кили?! Пусть, оскалясь короной, вздымает британский лев вой. Коммуне не быть покоренной. Левой! Левой! Левой! Там за горами горя солнечный край непочатый. За голод за мора море шаг миллионный печатай! Пусть бандой окружат нанятой, стальной изливаются леевой,- России не быть под Антантой. Левой! Левой! Левой!Глаз ли померкнет орлий? В старое станем ли пялиться? Крепи у мира на горле пролетариата пальцы! Грудью вперед бравой! Флагами небо оклеивай! Кто там шагает правой? Левой! Левой! Левой! (1918) https://www.youtube.com/watch?v=Zph8yy4HHKw

Прозаседавшиеся Чуть ночь превратится в рассвет, вижу каждый день я: кто в глав, кто в ком, кто в полит, кто в просвет, расходится народ в учрежденья. Обдают дождем дела бумажные, чуть войдешь в здание: отобрав с полсотни — самые важные!- служащие расходятся на заседания. Заявишься: «Не могут ли аудиенцию дать? Хожу со времени она».- «Товарищ Иван Ваныч ушли заседать — объединение Тео и Гукона». Исколесишь сто лестниц. Свет не мил. Опять: «Через час велели прийти вам. Заседают: покупка склянки чернил Губкооперативом». Через час: ни секретаря, ни секретарши нет — голо! Все до 22-х лет на заседании комсомола. Снова взбираюсь, глядя на ночь, на верхний этаж семиэтажного дома. «Пришел товарищ Иван Ваныч?» — «На заседании А-бе-ве-ге-де-е-же-зе-кома». Взъяренный, на заседание врываюсь лавиной, дикие проклятья дорогой изрыгая. И вижу: сидят людей половины. О дьявольщина! Где же половина другая? «Зарезали! Убили!» Мечусь, оря. От страшной картины свихнулся разум. И слышу спокойнейший голосок секретаря:

«Оне на двух заседаниях сразу. «Оне на двух заседаниях сразу. В день заседаний на двадцать надо поспеть нам. Поневоле приходится раздвояться. До пояса здесь, а остальное там». С волнением не уснешь. Утро раннее. Мечтой встречаю рассвет ранний: «О, хотя бы еще одно заседание относительно искоренения всех заседаний!»(1922 г.)