Черепанов Алексей Иванович

191

Средняя школа

Об удивительной стране...

Спешу поделиться публикацией с Фэйсбука - Иван Москвитин 9 февраля, 22:53 · Сегодня ещё одна знаменательная дата – 140 лет со дня смерти Фёдора Михайловича, русского гения nec plus ultra. Бердяев писал, что у читавших Достоевского «меняется ткань души». Это точно про меня. В своё время после прочтения «Братьев Карамазовых» я был близок к тому, чтобы уйти в монастырь. В «Царе Грозы» я пришёл к выводу, что любовь к Родине – краеугольный камень русской национальной идентичности. А вот недавно наткнулся на этот текст, в котором Фёдор Михайлович высказывает ту же самую мысль. Ф.М. Достоевский СЛОВО О РУССКОМ СЕРДЦЕ Удивительно устроено русское сердце, столь велика в нем жажда встречи с родной душой, столь неистребима вера в возможность такой встречи, что готова она распахнуться бескорыстно перед каждым, довериться любому, веруя свято, что каждый и всякий сам способен на столь же беззаветную открытость. Готовое вместить в себя все души мира как родные, понять их, братски сострадать ближнему и дальнему – до всего-то есть ему дело, всему-то и каждому найдется в нем место. И как бы ни велики или безбрежны казались обиды его или оскорбление, всегда останется в нем место для прощения, словно есть в нем некий тайный, недоступный никакому оскорблению уголок и теплится в нем свет неугасимый. Родина свята для русского сердца, потому что Родина для него высшая и последняя правда. И потому все можно отнять у него, все осмеять – стерпит. Но Родину отнять у русского сердца, унизить, оскорбить ее так, чтобы оно застыдилось, отреклось от нее – невозможно, нет такой силы ни на земле, ни под землей, нигде во всем белом свете. И пытаться не стоит – взбунтуется, и в этом, может быть, единственном потрясении своем, не простит. Долго не простит. И нередко не хочет даже понять оно, как это можно еще что-то любить, кроме Родины, тосковать по чему-то такой смертной неизбывной тоской, как по родной земле. И если немец, швейцарец или тот же француз, то ли англичанин будет уверять, что он так же любит свою страну и она дорога ему, как русскому его Россия, что по его земле можно так же страстно тосковать, как по русской, – обидится даже трогательно-простодушной обидой: нельзя-де любить родину больше, чем любит ее русское сердце. Но если тот же англичанин или швейцарец скажет, что можно жить, вовсе не любя родину, – тут же заслужит навечное презрение к себе русского человека. Но ежели русский скажет ему, что он не любит свою родину, – не верьте ему: он не русский. Удивительная страна – немец или датчанин, прожив в ней лет десять-двадцать, становится нередко таким русским, что, уехав, случись, в свою Германию или Данию, всю жизнь будет тосковать по оставленной стране. Необъяснимая страна: в России не затоскуешь по Англии – разве англоман какой, да и то пока в Лондоне не бывал, – а вот о России можно затосковать, затомиться даже в самой России. Словно вдруг почудится сердцу, что та Россия, которая есть вокруг, – еще не вся здесь, и не во всем, и не в лучшем, а та, настоящая, во всей правде, еще впереди и всегда впереди. Ибо и тот не русский, кто не желает Родине лучшей доли. Потому-то и нет того предела, где успокоилось, остановилось бы русское сердце; потому-то и всегда оно в пути, на большой дороге к правде...

Дискуссия создана 12 February 2021

в группе «Классные руководители»