Спасибо деду за Победу

С праздником!

С праздником!

С праздником!

Юрий Белаш Размышления о рукопашном бое, органной музыке и войне в целом Вы когда-нибудь видели, как дерутся пьяные? Отвратительное зрелище, не правда ли?.. Так вот, рукопашный бой – куда отвратительней. Вы когда-нибудь слушали органную музыку? Величественно, не правда ли?.. Так вот, рукопашный бой – величественней. И это совмещение несовместимого погубит войну, потому что человечеству, в конце концов, осточертят пьяные драки под органную музыку. *** Ты погляди, как много в жизни зла! Как ненависть клокочет по планете… В двадцатом веке злоба превзошла отметки предыдущих всех столетий. И правы все. Неправых больше нет. И кто кому ни перегрыз бы горло – у всех готов затверженный ответ: «Во имя справедливости и долга». И я боюсь, что через некий срок одержат полную победу люди: и будет справедливость, будет долг – а вот людей-то на земле не будет. * * * Я солдат. И когда я могу не стрелять – не стреляю. Я винтовочный ствол дулом вниз опускаю. Ведь на фронте бывает, от крови шалеешь – и себя не жалеешь, и врага не жалеешь. И настолько уже воевать привыкаешь, что порой и не нужно, а всё же стреляешь… Да, солдат убивает. Так ведётся от века. Только поберегись – и в себе не убей человека. https://libking.ru/books/poetry-/poetry/589979-yuriy-belash-okopnye-stihi.html

Одно из моих любимых произведений Александр Твардовский Баллада о товарище Вдоль развороченных дорог И разоренных сел Мы шли по звездам на восток, - Товарища я вел. Он отставал, он кровь терял, Он пулю нес в груди И всю дорогу повторял: - Ты брось меня. Иди... Наверно, если б ранен был И шел в степи чужой, Я точно так бы говорил И не кривил душой. А если б он тащил меня, Товарища-бойца, Он точно так же, как и я, Тащил бы до конца... Мы шли кустами, шли стерней: В канавке где-нибудь Ловили воду пятерней, Чтоб горло обмануть, О пище что же говорить, - Не главная беда. Но как хотелось нам курить! Курить — вот это да... Где разживалися огнем, Мы лист ольховый жгли, Как в детстве, где-нибудь в ночном, Когда коней пасли... Быть может, кто-нибудь иной Расскажет лучше нас, Как горько по земле родной Идти, в ночи таясь. Как трудно дух бойца беречь, Чуть что скрываясь в тень. Чужую, вражью слышать речь Близ русских деревень. Как зябко спать в сырой копне В осенний холод, в дождь, Спиной к спине — и все ж во сне Дрожать. Собачья дрожь. И каждый шорох, каждый хруст Тревожит твой привал... Да, я запомнил каждый куст, Что нам приют давал. Запомнил каждое крыльцо, Куда пришлось ступать, Запомнил женщин всех в лицо, Как собственную мать. Они делили с нами хлеб - Пшеничный ли, ржаной, - Они нас выводили в степь Тропинкой потайной. Им наша боль была больна, - Своя беда не в счет. Их было много, но одна... О ней и речь идет. - Остался б, — за руку брала Товарища она, - Пускай бы рана зажила, А то в ней смерть видна. Пойдешь да сляжешь на беду В пути перед зимой. Остался б лучше. — Нет, пойду, Сказал товарищ мой. - А то побудь. У нас тут глушь, В тени мой бабий двор. Случись что, немцы, — муж и муж, И весь тут разговор. И хлеба в нынешнем году Мне не поесть самой, И сала хватит. — Нет, пойду, - Вздохнул товарищ мой. - Ну, что ж, иди... — И стала вдруг Искать ему белье, И с сердцем как-то все из рук Металось у нее. Гремя, на стол сковороду Подвинула с золой. Поели мы. — А все ж пойду, - Привстал товарищ мой. Она взглянула на него: - Прощайте, — говорит, - Да не подумайте чего... - Заплакала навзрыд. На подоконник локотком Так горько опершись, Она сидела босиком На лавке. Хоть вернись. Переступили мы порог, Но не забыть уж мне Ни тех босых сиротских ног, Ни локтя на окне. Нет, не казалася дурней От слез ее краса, Лишь губы детские полней Да искристей глаза. Да горячее кровь лица, Закрытого рукой. А как легко сходить с крыльца, Пусть скажет кто другой... Обоих жалко было мне, Но чем тут пособить? - Хотела долю на войне Молодка ухватить. Хотела в собственной избе Ее к рукам прибрать, Обмыть, одеть и при себе Держать — не потерять, И чуять рядом по ночам, - Такую вел я речь. А мой товарищ? Он молчал, Не поднимая плеч... Бывают всякие дела, - Ну, что ж, в конце концов Ведь нас не женщина ждала, Ждал фронт своих бойцов. Мы пробирались по кустам, Брели, ползли кой-как. И снег нас в поле не застал, И не заметил враг. И рану тяжкую в груди Осилил спутник мой. И все, что было позади, Занесено зимой. И вот теперь, по всем местам Печального пути, В обратный путь досталось нам С дивизией идти. Что ж, сердце, вволю постучи, - Настал и наш черед. Повозки, пушки, тягачи И танки — все вперед! Вперед — погода хороша, Какая б ни была! Вперед — дождалася душа Того, чего ждала! Вперед дорога — не назад, Вперед — веселый труд; Вперед — и плечи не болят, И сапоги не трут. И люди, — каждый молодцом, - Горят: скорее в бой. Нет, ты назад пройди бойцом, Вперед пойдет любой. Привал — приляг. Кто рядом — всяк Приятель и родня. Эй ты, земляк, тащи табак! - Тащу. Давай огня! Свояк, земляк, дружок, браток, И все добры, дружны. Но с кем шагал ты на восток, То друг иной цены... И хоть оставила война Следы свои на всем, И хоть земля оголена, Искажена огнем, - Но все ж знакомые места, Как будто край родной. - А где-то здесь деревня та? - Сказал товарищ мой. Я промолчал, и он умолк, Прервался разговор. А я б и сам добавить мог, Сказать: — А где тот двор... Где хата наша и крыльцо С ведерком на скамье? И мокрое от слез лицо, Что снилося и мне?.. Дымком несет в рядах колонн От кухни полевой. И вот деревня с двух сторон Дороги боевой. Неполный ряд домов-калек, Покинутых с зимы. И там на ужин и ночлег Расположились мы. И два бойца вокруг глядят, Деревню узнают, Где много дней тому назад Нашли они приют. Где печь для них, как для родных, Топили в ночь тайком. Где, уважая отдых их, Ходили босиком. Где ждали их потом с мольбой И мукой день за днем... И печь с обрушенной трубой Теперь на месте том. Да сорванная, в стороне, Часть крыши. Бедный хлам. Да черная вода на дне Оплывших круглых ям. Стой! Это было здесь жилье, Людской отрадный дом. И здесь мы видели ее, Ту, что осталась в нем. И проводила, от лица Не отнимая рук, Тебя, защитника, бойца. Стой! Оглянись вокруг... Пусть в сердце боль тебе, как нож, По рукоять войдет. Стой и гляди! И ты пойдешь Еще быстрей вперед. Вперед, за каждый дом родной, За каждый добрый взгляд, Что повстречался нам с тобой, Когда мы шли назад. И за кусок, и за глоток, Что женщина дала, И за любовь ее, браток, Хоть без поры была. Вперед — за час прощальный тот, За память встречи той... - Вперед, и только, брат, вперед, Сказал товарищ мой... Он плакал горестно, солдат, О девушке своей, Ни муж, ни брат, ни кум, ни сват И не любовник ей. И я тогда подумал: — Пусть, Ведь мы свои, друзья. Ведь потому лишь сам держусь, Что плакать мне нельзя. А если б я, — случись так вдруг, - Не удержался здесь, То удержался б он, мой друг, На то и дружба есть... И, постояв еще вдвоем, Два друга, два бойца, Мы с ним пошли. И мы идем На Запад. До конца. 1942

Погибшим и живым Погибшим – Быть бессменно на посту, Им жить в названьях улиц и в былинах. Их подвигов святую красоту Отобразят художники в картинах. Живым – Героев чтить, не забывать, Их имена хранить в бессмертных списках, Об их отваге всем напоминать И класть цветы к подножьям обелисков!

С праздником!

Солдат никогда не станет писать о том, как воевали генералы: он этого не знает. А генералы любят писать о том, как воевал солдат, Хотя знают они о солдате не больше, чем тот о генералах. Каждому – своё.

Денис Стекольщиков 2014.05.08 15:03 Каждый год нам вещают с экранов, Повторяясь опять и опять: «Мы должны почитать ветеранов, Мы обязаны их защищать! Защищать от нелепых сомнений В их заслугах пред нашей страной, От бредовых глумливых суждений, От насмешек над страшной войной. Нужно действовать смело и жёстко. И карать, и строжайше судить Тех, кто вздумал цинично и хлёстко Над Победой священной шутить. За такое у нас не прощают, Из-за всяких надменных глупцов Ветеранские чувства страдают, И наш долг – проучить подлецов!» Это всё справедливо и круто, Но за ширмой возвышенных фраз Вспоминают о них почему-то Только в мае единственный раз. Много кто за их чувства хлопочет, Обращаясь с призывом ко всем, Но никто совершенно не хочет Их спасать от реальных проблем. Леонид Агутин, 9 мая 2017 г. Я не был там, не знаю, как там было, И вряд ли захотел бы побывать, Но, собираясь к деду на могилу, Скажите, что я должен передать? Сказать ему, что миллионы пали, Не ведая всей правды наперед? И что бандитом был Иосиф Сталин? И варваром – обманутый народ? Сказать ему, что было все напрасно? Что мы теперь «умнее» во сто крат? Что был бы мир значительно прекрасней Без гибели отчаянной солдат? Сказать, что дед дурак был, потому что Упал на поле брани за меня, Того, кто стал такой не в меру ушлый, Не ведая ни боли, ни огня? Сказать ему, что правнуки бессмертных И памятью отмеченных бойцов Забыли этот подвиг повсеместно И предали все чаянья отцов? Смогу ли я сказать ему об этом? Умру ли я, испытывая стыд? Безумен ли, пытаясь быть поэтом Для тех, чье сердце даже не болит? Я, так интеллигентно аккуратен И грубо так, по-дедовски, раним, Скажу: «Пошли вы на ***, Бога ради, Свободой мирной вскормленные ***** Запомните: я – непоколебим!» И подводя черту под прошлым веком, Чтоб в этом жить и возрождаться впредь, И чтобы оставаться человеком, Цените эту праведную смерть.

"Кто был на войне" Дочь обратилась однажды ко мне: - Папа, скажи мне, кто был на войне? - Дедушка Лёня - военный пилот - В небе водил боевой самолёт. Дедушка Женя десантником был. Он вспоминать о войне не любил И отвечал на вопросы мои: - Очень тяжёлые были бои. Бабушка Соня трудилась врачом, Жизни спасала бойцам под огнём. Прадед Алёша холодной зимой Бился с врагами под самой Москвой. Прадед Аркадий погиб на войне. Родине все послужили вполне. Много с войны не вернулось людей. Легче ответить, кто не был на ней.

Михаил Исаковский Катюша Расцветали яблони и груши, Поплыли туманы над рекой. Выходила на берег Катюша, На высокий берег на крутой. Выходила, песню заводила Про степного сизого орла, Про того, которого любила, Про того, чьи письма берегла. Ой ты, песня, песенка девичья, Ты лети за ясным солнцем вслед: И бойцу на дальнем пограничье От Катюши передай привет. Пусть он вспомнит девушку простую, Пусть услышит, как она поет, Пусть он землю бережет родную, А любовь Катюша сбережет. Расцветали яблони и груши, Поплыли туманы над рекой. Выходила на берег Катюша, На высокий берег на крутой.

Расул Гамзатов Журавли Мне кажется порою, что солдаты, С кровавых не пришедшие полей, Не в землю эту полегли когда-то, А превратились в белых журавлей. Они до сей поры с времен тех дальних Летят и подают нам голоса. Не потому ль так часто и печально Мы замолкаем, глядя в небеса? Сегодня, предвечернею порою, Я вижу, как в тумане журавли Летят своим определенным строем, Как по полям людьми они брели. Они летят, свершают путь свой длинный И выкликают чьи-то имена. Не потому ли с кличем журавлиным От века речь аварская сходна? Летит, летит по небу клин усталый — Летит в тумане на исходе дня, И в том строю есть промежуток малый — Быть может, это место для меня! Настанет день, и с журавлиной стаей Я поплыву в такой же сизой мгле, Из-под небес по-птичьи окликая Всех вас, кого оставил на земле. 1965 г.