Сказка «Как Иван-солдат караван спас»

Пояснительная записка

«Как Иван-солдат караван спас»

– Чего просишь? Историю рассказать? Добро, слушай. Было это в давние-стародавние времена… Пыль дорожная любые следы заносит, памяти людской кроме. Вот и рассказывали встарь на нашем Урале Северном о чуде Господнем.

Стоит на широком разливе Волги град белокаменный – Нижний Новгород. Ходили туда ежегодно караванами купцы уральские, сплавляли соль-пермянку да лес строевой, медь пушкарскую да железо ружейное, пушнину да камни самоцветные.

Хорошо, резво бегут вниз по Каме струги и дощаники, беляны и кладни соляные. А вот обратно противу течения – тяжко подыматься. Бурлаков нанимать надобно. А недёшево это. Потому и придумали купцы строить корабли «на один перегон» – беляны. Корпус не смолился, доски белые, от того и беляной назывался. Дойдет беляна с грузом до места, а там ее на доски и разберут. И снова купец не в накладе – в степных краях доска высоко ценится.

Всё бы и ладно, только появился в Камском устье народец лихой, разбоем да грабежами промышляющий. Ничем не брезговали – путник ли одинокий на дороге покажется, они его в овраг, обберут и убьют. Пройдет караван богатый с товарами – они его к берегу воротят, да почем зря людишек караванных побьют, а иных «уточкой» по воде пустят. Забава, ишь, у них такая была – связать пленников и бросить в воду. Сердечные сколь-то стараются голову над водой держать, да только руки к телу привязаны, долго-ль удержишь? Оттого и кажется издаля, что будто уточки плывут-плывут, а потом под воду и ныряют. Да только боле не выныривает ни одна…

Поначалу и не жаловался воеводе иль царю-батюшке никто – некому было жалиться-то, живых не оставляли. А уж когда много случаев таких стало, дошли вести худые до воевод пермских и казанских. Только не спешили они заставы ставить на дорогах да на путях корабельных.

Прослышал про то Иван-солдат. Жалко ему стало баб вдовых, да детей сиротных. Подрядился он на караван сплавщиком. Только сперва сходил к Строгановым, да попросил у них сорок крынок глиняных, да мёду фунтов десять. Подивились купцы, посмеялись над ним, что ружья не просит, но прошеное дали.

Караван из дюжины белян грузится, в путь собирается. А Иван тем временем в крынки гальку речную насыпает, да мёдом заливает, но не доверху, а так – до серёдки. И тайно всё делал, по ночам. А как закончил, собрал старших караванщиков и велел слух пустить по деревням, мол, в караване этом Строгановы повезут ясак золотом к царскому двору.

Народец караванный вовсе затужил-запечалился, как услышал про это. «Непременно разбойники нападут», – каждый думал. Ну, противу воли барской не пойдешь. Молебен отслужили и в путь.

День плывут – тихо всё. А как к ночи день поворотился – из-за острова в излучине реки навстречу каравану выскочили шитики да ботники разбойничьи, палят, пороху не жалеючи. Наши постреляли в ответ, да только для виду – Иван велел «сопротивления не оказывать». Сказал, найдется на разбойников Божья управа, явит Господь Чудо.

Люди караванные хоть и не поверили, да стрелять перестали. Захватили разбойники караван, стали искать золото, нашли крынки, а они все, вишь-ка мёдом перемазаны, как нарочно. Крышки-то как посдирали с крынок – что тут началось! Оттуда рои пчёл диких повылетали, и давай жалить разбойников! Те визжат, в воду кидаются, друг друга сталкивают в суматохе. Кто и потоп, прыгали-то с ружьями, да в одёже.

А Иван посмеивается только. Караванных-то он с вечера ещё всех заставил в дыму посидеть, вот пчёлы их и не трогали. А разбойники, мёдом перемазанные, под рой и угодили.

Так ли оно было, правда ли — про то летописи путаются. Только более в тех краях грабежи на дорогах земных и речных прекратились. А место, где всё случилось, долго Ивановой прилукой1 называли, а речку у того острова до сих пор Ивановкой кличут.