Рассказ "Учитель"

"Война настигла нас неожиданно. Помню, как сейчас, сидели на уроке математики, смеялись из-за того, что Лешка никак не мог решить простейший пример. Николай Владимирович сидел и сам уже посмеивался над ним.

- Алексей, три икс плюс двадцать пять равно сто тридцать. Вы точно в восьмом классе? - разочарованным голосом повторял учитель раз в пять-шесть минут.

- Три икс... плюс двадцать пять... - тихо повторял за ним Лешка и все порывался второй раз записать уже присутствующий на доске пример.

Так продолжалось почти до конца урока. Ровно до того момента, пока мы не услышали громкий "бум". Все взгляды устремились вправо, в окно, со стороны которого послышался шум. Где-то вдалеке виднелся еле различимый клуб пыли и дыма. Тут же в класс вбежала перепуганная учительница истории и упала на колени, держась дрожащей рукой за дверную ручку.

- С-срочно... В укрытие! - резко выкрикнула она. Лешка от страха даже мел из рук выпустил, и он, ударившись о пол, сломался пополам.

- Ирина Дмитриевна, что случилось? - тихо, но твердо спросил математик, помогая женщине подняться.

- Н-немцы н-напали... Война, - последнее, что она сказала, прежде, чем упасть в обморок.

Как мы позже узнали, фашистская Германия объявила нам войну. Мужчин стали призывать на фронт. Помню, как мы стояли на платформе, провожая дедов, отцов и старших братьев. Но тут мне послышался знакомый голос. Я повернул голову и увидел нашего математика. Подстриженный под ежика, в легкой футболке, в руках большая клетчатая сумка и легкая куртка.

- Николай Владимирович! - послышался справа голос Ленки из моего класса. Я понял, что мне нужно бежать в сторону учителя.

Буквально через пару минут вокруг Николая Владимировича столпились почти наши ребята из восьмого класса. Все с непониманием спрашивали: "Как же так? Вас тоже на фронт?" Желали удачи и скорейшего возвращения целым и невредимым. Никто из наших слез не стеснялся. Мы только что проводили на верную гибель своих родных, а теперь провожаем еще одного - совсем молодого, но такого хорошего человека.

- Не боитесь, вернусь, куда ж от вас деться-то? - со своей вечной улыбкой говорил учитель, периодически поглядывая на свою молодую жену и мать.

- А с Вами можно? - вдруг выкрикнул из-за моей спины Лешка.

- Ты сначала уравнения научись решать, а потом уж на фронт за Родину. На войне клювом не щелкают, считать тоже придется.

Через несколько мгновений мы смотрели на удаляющийся поезд. Женщины плакали, а парни, которые остались помогать по хозяйству, пытались стойко стоять и смотреть на тех, кого, возможно, больше не увидят.

***

С фронта приходило много писем. Каждый ребенок после учебы спешил на почту, чтобы узнать, есть ли весточка от родни. Если письмо пришло - это великое утешение. А если в нем хорошие вести о здоровье или хотя бы о маленьком намеке на победу, то все село могло устроить праздник.

Мы, некогда бывшие восьмиклашки, а сейчас уже новоиспеченные выпускники, не забывали и про Николая Владимировича, который тоже старался радовать нас письмами, не забывая упомянуть о том, как сильно он скучает по урокам математики. Каждый год раз в месяц, а именно двадцать пятого числа, дети нашего маленького села устраивали пикник во дворе Инны Алексеевны - жены Николая Владимировича. Все с замиранием сердца слушали, как зачитывали письмо и очень радовались, когда в нем не обнаруживалось плохих новостей.

Но в один из месяцев письма не пришло. И на следующий месяц тоже, и на третий... Не нарушая традиции, мы приходили домой к Инне Алексеевне, но теперь уже не слушать хорошие новости, а успокаивать бедную женщину и ее свекровь. Старались утешить и отвлечь от плохих мыслей, повторяли, что может на почте письма затерялись или бумага кончилась. Но Инна Алексеевна все твердила, что не просто так письма не приходят.

- Чует ведь сердце, что случилось что-то! Почему не пришло? Столько месяцев уже не приходит...

- Инна Алексеевна, ну не плачьте. Все хорошо, может у него чернила кончились? Или почтальон на почту отдать забыл, - утешала ее Ленка, а сама старалась не отпустить из глаз слезу.

Все мы старались не плакать, особенно при Инне Алексеевне. Мы рассчитывали на лучшее, но сами переживали не меньше, когда в очередной раз на почте говорили: "От Исаева писем нет".

И вот шел сорок пятый год... Близился последний месяц весны. В последние дни апреля уже никто не получал письма от родных. Что думать? Неужели это конец, и мы потеряли всех? Но ведь не может такого быть! И вот, одиннадцатого мая до нас дошла великая весть - девятого мая тысяча девятьсот сорок пятого года Советский Союз одержал победу над фашистской Германией! А после, в расписании нашего вокзала кто-то заметил поезд, что движется в наше село.

На платформе собрались все жители поселка. Все присматривались, прислушивались, приглядывались... Лешку даже отправили на разведку: заставили лезть наверх, на крышу платформы, и смотреть свысока.

- Едут! - закричал Лешка, быстро спускаясь по подставленной лестнице.

Вскоре показался поезд. Он пыхтел, постепенно замедляя ход, а из окошек на нас глядели родные лица. Счастью не было предела. Казалось, что где-то над нами играет победный марш! Да что уж там! Благословенная музыка! Поезд, наконец, остановился. Солдаты выходили один за другим и к каждому из них бежали родители, жены, дети... Я тоже увидел своего отца и чуть не запрыгнул на него, сбивая с ног. Я знал, что он вернется!

Я оглядывался по сторонам, смотря на счастливые семьи. И тут я заметил Инну Алексеевну, что бродила между людей, нервно оглядываясь. Я подошел к ней, положив руку на плечо. Она посмотрела на меня глазами, полными надежды, будто спрашивая: "А ты его видел?" Я не мог сказать ей ни слова. Она обняла меня, и я чувствовал, как моя рубашка, в районе плеча постепенно намокает. Позже, к нам подтянулись все наши. Ребята обступили бедную женщину и обняли. Все понимали ее горе.

- О, Господи! - вдруг воскликнула Инна Алексеевна, отодвигая нас от себя и направляясь в сторону поезда.

На платформе стоял военный. Смуглый, в пошарпанной форме, с клетчатой сумкой, тростью и без ноги... Мы все смотрели на этого солдата с недоумением. Он казался до боли знакомым. Но стоило ему снять фуражку, как на нас обратился взгляд двух вечно сияющих голубых глаз.

- Коля..., - дрогнул голос Инны Алексеевны, и она крепко захватила солдата в объятья.

Он выпустил из рук сумку и трость, обнимая женщину в ответ. А после посмотрел на нас и, улыбаясь своей фирменной улыбкой, сказал:

- Ну что, все к математике готовы? Я не посмотрю, что вы уже давно не школьники, - загорелый солдат без одной ноги - наш Николай Владимирович. Это звучало дико, но до ужаса приятно. На воссоединившуюся семью налетело двадцать семь уже взрослых ребят".

- Дедушка, а почему же письма не приходили? - спросила меня Катя, с любопытством поглядывая в мои дневниковые записи.

- Николай Владимирович рассказал, что в то время, когда письма не приходили, он в концлагере был. А оттуда письма, увы, не отправляют.

- А что же он там делал?

- Как что? Он же учитель математики. Обучал детишек, которые по большой ошибке в тот же лагерь попали. Главное, что дети, которые из тех лагерей вернулись, стали потом великими людьми! Помнишь я тебе рассказывал про Тимофея Овчинникова? - Катя закивала головой, - Он же потом столько работ исследовательских написал! Даже в журналах известных печатался.

- Получается, твой учитель хороший человек.

- Не просто хороший, Катенька. Великий.