Рассказ «Золотой петушок»

Неволина Анна Алексеевна.

12 лет.

«Золотой петушок»

В детстве я очень любил сладости. Я был ужасным сладкоежкой. Мама все время пыталась отучить меня есть много сладостей. Но я не мог отказаться от них. То и дело я, задумавшись, съедал целую коробку конфет. Мама смотрела на меня печально, мне было стыдно, но совладать со своей страстью я никак не мог. Наступил день, когда мама начала прятать от меня сладкие вкусняшки, а я находил их и потихоньку ел, отчего они становились только слаще и дороже моему сердцу. Мармелад, пастила, халва, пряники, шоколад – без них не мог прожить я и дня. Но праздником для меня был петушок на палочке. Золотой и солнечный, он казался волшебным… А этот вкус! И запах расплавленного сахара! Ммм… Мне кажется, я до сегодняшнего дня питался бы одними сладостями, если б не одна история.

Мой папа никогда не был строг ко мне. В отличие от мамы папа, наоборот, баловал меня всякими вкусняшками. Но однажды, видимо, и папа заметил, что я становлюсь толст, плаксив, у меня портятся зубы и характер. Но прятать от меня сладкое он не стал, а позвал меня гулять.

Мы шли по бульвару, запускали бумажные самолетики и болтали. И вдруг… Я почувствовал этот манящий запах… Уличная торговка продавала шарики, газировку и среди этого всего стояли мои любимые петушки! Долго упрашивать не пришлось, папа с хитрой улыбкой вновь купил мне сладость. Блестящий прозрачный карамельный золотой петушок. Мой любимый. Когда я распечатал упаковку и с радостью лизнул петушка, я сморщил лицо, как столетний старик. Петушок был ужасного вкуса: горький и одновременно едкий, и пах он, как ненавистные нашатырно-анисовые капли, которыми мама лечила мне кашель. Папа громко посмеялся надо мной. Я заплакал.

С тех пор я не ем сладости. Мне до сих пор кажется, что от всех сладостей пахнет анисом… И долго обижался на папу. И только повзрослев, я понял, что если бы не папа и не тот золотой петушок, я бы мог заболеть диабетом и, что ещё хуже, умереть. А еще я очень хорошо усвоил, что все хорошо в меру, и, если ты сам себя не можешь научить этой мере, научит жизнь.