Её звали просто Нина

Дорогой современник!

Спешу поделиться с тобой историей из глубины веков. Предлагаю твоему вниманию рассказ о моей прабабушке, отважной радистке-разведчице, прошедшей Великую Отечественную войну.

Её звали просто Нина

В музее фабрики «Авангард» есть фотография русоволосой девушки и вырезка из газеты, рассказывающей о нелёгком военном пути. Это фотография моей прабабушки Охапкиной (Серухиной) Нины Григорьевны.

Судьба моей прабабушки похожа на судьбы многих, в то же время она необычна. Бабушка Нина родилась 13 января 1916 года в селе Сорогужино. Несчастливое детство выпало ей. Отец погиб в 1917 году. Мать осталась одна с четырьмя детьми. Нине пришлось оставить школу после четвёртого класса, чтобы помогать семье. Сначала была в няньках. В 1931 поступила в школу ФЗУ, работала ткачихой и училась в стахановской вечерней школе, затем поступила в Ивановский хлопчатобумажный техникум.

Нина навсегда запомнила день, когда она получала диплом. В этот день, 22 июня 1941 года, репродукторы возвестили о начале войны.

В эти тяжёлые для страны дни начался новый период в жизни Нины. По направлению она работала на фабрике имени Фрунзе в Ивановской области, была комсомольским вожаком. Вместе с другими после работы ездила на торфоразработки, копала противотанковые рвы. Но чувствовала какую-то неудовлетворенность. Казалось, что может и должна сделать что-то большее.

В 1942 году она добровольцем пошла в Красную Армию. Была направлена на обучение в школу радиоспециалистов. Закончила её в звании сержанта. Затем в той же школе, как командир отделения, обучала курсантов.

В 1944 году Нину направили на первый Прибалтийский фронт для подготовки спецзадания. В группе было одиннадцать человек: десять разведчиков и одна радистка. Членам группы предстояло выполнить задание на оккупированной территории Латвии. Разведчики знали друг друга только по именам. Мою бабушку звали просто Нина. В десятках километров за линией фронта больше знать было нельзя.

В начале декабря, ночью, они прыгнули в чёрную, обдающую дождём и холодом пропасть, ощутив прощальный хлопок пилота по плечу и услышав звук раскрывшегося парашюта и тяжёлый гул уходящего самолёта.

На земле молчаливый лес встретил мрачно и неприветливо. Ноги глубоко увязали в снегу, смешанном с водой. Длинные еловые лапы цеплялись за стропы. Парашюты пришлось взять с собой.

С восходом солнца группа разведчиков была уже далеко. Жили в лесу, спали под парашютами, костры разжигали редко. Разведчики собирали информацию, и летели, пробивались через переполненный эфир, шифрованные радиограммы с названиями немецких частей и местами их расположения. Связь была постоянной.

В конце декабря из Лиепаи морем поплыл в Германию транспорт, на котором под видом военнопленных перебрасывалась на защиту Берлина часть тридцати блокированных дивизий. Радистка Нина передавала очередное сообщение, а через минуту в штабе армии уже читали расшифрованную радиограмму. Ни один из немецких пароходов, отплывших из Лиепаи, так и не увидел родных берегов.

Шли дни. Пришёл новый 1945 год. К середине января группа задание выполнила. Центр долго не отвечал, наконец поступил приказ: «Продолжать действовать в немецком тылу до подхода советских войск».

В середине января немецкой контрразведке удалось запеленговать неизвестный передатчик, выходивший в эфир в прифронтовой полосе уже второй месяц.

А в конце января в Центр была отправлена радиограмма с просьбой спустить для разведгруппы груз с продовольствием и питанием для рации. Чтобы группа не была обнаружена, необходимо было сделать большой переход. Шёл мокрый снег. Одежда и сапоги промокли. От усталости ноги еле передвигались. Остановились на время, чтобы просушиться. Разложили небольшой костёр. Ребята первыми обсушились, так как надо было быстрее идти на место, где должны были сбросить груз. Нина осталась одна. Она снимала второй сапог, когда сзади послышался лязг взводимого затвора и немецкая речь. Так моя бабушка оказалась в плену. Сапоги надеть ей не дали. Вели по снегу босиком.

Четыре дня не прекращались допросы, но разведчица Нина молчала. Невыносимую боль причиняли опухшие ноги. На пятый день пребывания в плену бабашке ампутировали пальцы обеих ног. Затем её поместили в военный лазарет. Допросы продолжались. Но на все вопросы фашисты получали один ответ: «Нет». На предложение о сотрудничестве с немцами (отправлять радиограммы с ложной информацией) получили отказ.

Шёл апрель 1945 года. Гитлеровская Германия была обречена. Время неумолимо приближало ставший очевидным конец Рейха. Нина узнала, что её должны были эвакуировать в Германию. Её уже переложили на носилки, но в суматохе кто-то забыл распорядиться, чтобы пленную отвезли в порт. Пароход отплыл в Германию без неё. И в открытом море он сразу же был потоплен.

Последний день войны русская радистка Нина встретила, лёжа на железной койке в закрытой камере без окон. Она услышала беспорядочные выстрелы и крики. Дверь камеры открылась, и она увидела мужчину в потрёпанной одежде. Он улыбался. И тут она поняла, что долгожданный день победы всё-таки настал, и она свободна... Она не могла вымолвить ни слова, язык стал будто деревянным, и только слёзы радости текли по её щекам.

Домой Нина вернулась в августе 1945 года. Она не знала, что ещё в январе на неё пришла «похоронка». Подойдя к дому, она увидела свою мать, с грустью смотрящую в окно. Мать не сразу узнала в девушке с прядями седых волос, идущей на костылях, свою дочь.

После войны Нина Григорьевна работала сначала мастером, а потом заместителем директора по учебно-производственной части в школе ФЗУ фабрики «Авангард».

Спустя двадцать лет, в 1965 году, за выполнение во время войны спецзадания Нине Григорьевне Охапкиной был вручён орден Красной Звезды. Кроме этого, в её арсенале орден Отечественной войны и десять медалей.

Я горжусь своей прабабушкой, которой пришлось преодолеть много испытаний. Для меня она является настоящим героем и примером для подражания.

До свидания, дорогой друг! Надеюсь, тебе понравилась история, рассказанная мной. Жду твоего отклика.

С уважением, Елизавета Жаренова, учащаяся школы № 3 г. Юрьев-Польского.