Я ПОМНЮ, Я СОХРАНЮ! Рассказ

Я ПОМНЮ, Я СОХРАНЮ!

Я помню, я сохраню!

Был обычный летний день. Где-то вдали разрывались снаряды, ползли тяжёлые «Тигры», железным смехом смеялись «Катюши». Война поставила страшную печать на всём вокруг. Даже солнце светило так, словно сражалось в одном ему понятном бою. С самого утра оно нещадно палило, отнимая последние силы у всего живого. К полудню рыжий бархат земли прогрелся так, что превратился в огненный пепел, обжигающий каждым прикосновением. Казалось, даже солнце побеждало жалкие остатки разгромленного мотострелкового взвода, уныло двигающегося куда-то вперёд.

Солдаты шли молча, изредка обмениваясь короткими репликами. Каждый думал о чём-то своём, далёком. Вот, прихрамывая на левую ногу, обмотанную грязной, бурой от крови и пыли тряпкой, шагает старший стрелок Иван Кизей. Дома у него осталась больная мать. «Как там старуха-то моя, – устало думает он, – жива ли хоть? Эх, давно нет весточки из дома…». Его тягостные раздумья тихо прерывает идущий рядом комвзвода Григорий Скорняков: «Держись, Иван, небось не помрёшь-то, нога не голова, до свадьбы заживёт!». И хоть слова эти прозвучали грубовато, все знали: Григорий просто хотел ободрить Ивана, не дать ему раскиснуть.

Сорокапятилетний Григорий до войны был человеком вполне обыкновенным: трудолюбивым, дружелюбным, весёлым. Сколько себя помнил, работал в поле. Дело своё любил и трудился усердно (не хорошо, не старательно, а именно усердно – от слова «сердце», частичку сердца он всегда вкладывал в родную землю). Не так давно Григорий Пантелеевич стал председателем колхоза, а жена его, Марфа Ивановна, статная русоволосая красавица, наконец-то, родила долгожданного сына. Надо сказать, что семейство у Скорняковых было большим и дружным. То и дело в уютном доме колокольчиками звенел девичий смех пяти дочерей-погодок, слышался бойкий лепет их годовалого брата. Целый день вокруг кипела работа, а по вечерам все собирались за большим дубовым столом. Это был не просто ужин, а почти обряд: все вокруг наперебой рассказывали истории и хором пели песни, да так весело, что подпевали даже сверчки и лягушки…. Как не хватало сейчас комвзводу тех вечеров. Смолк детский смех, затихло стрекотание цикад, исчезло кваканье лягушек. Пела только витающая рядом смерть. Пела гулко и страшно.

На войну Григорий Пантелеевич отправился в первых рядах, и вот уже третий год добросовестно сражался с немецкими захватчиками. Он не был лучше или хуже других, также как и все – воевал, потому что иначе было нельзя. Нужно было защищать Родину, детей, стариков, женщин. И если ради этого требовалось отдавать жизни, их отдавали. Вот и сейчас жалкие остатки мотострелкового взвода не просто так брели по уставшей земле. Они служили Родине. Перед взводом поставили задачу – с помощью ложной переправы отвлечь войска противника от стратегически важной переправы основных военных сил. Фашистские захватчики должны были увидеть остатки мотострелкового взвода и двинуться к ним, тем временем, в другом месте, чуть поодаль, уцелевшим частям огневого и танкового взводов следовало успеть осуществить переправу людей, техники и орудий.

Вот уже совсем рядом тяжело перекатывает волны большая река. Взвод переглянулся. Мужчины лишних слов не любят. Коротко обнялись эти давно ставшие родными друг другу люди, перекрестились, а потом с песнями и шутками двинулись к переправе.

Задача была выполнена. Стратегически важная переправа успешно осуществилась. С ложной переправы не вернулся никто. Все её участники до сих пор считаются пропавшими без вести. Но все те, кто выжил благодаря подвигу, чтят память людей, спасших им жизнь.

Из всей большой и дружной семьи Григория Пантелеевича уцелела только старшая дочь, Любаша. Остальные умерли от голода во время блокады. Но в доме Любови Григорьевны на самом видном месте, напротив камина, висит пожелтевшая фотография. На ней – вся наша довоенная семья. Любовь Григорьевна много рассказывает о своём детстве, об отце и матери, о надежде. Кажется, она и сейчас верит в то, что однажды распахнётся дверь и войдёт отец. Поседевший и состарившийся, но живой, непременно живой.

Страшную печать на всём оставила та война. Сколько ещё их таких Иванов и Григориев – уставших, раненых, почти потерявших надежду, но так и не сдавшихся, шагало и в жару, и в дождь, и в снег, под пронизывающим ветром, сквозь туман, мглу, неизвестность и страх… Они шли сражаться за самое дорогое, что у них было – Родину. Во имя Родины эти люди проливали свою и чужую кровь. Во имя Родины отдавали жизни, трудились без сна и отдыха, голодали. Обычные люди. Юноши, мужчины, старики, женщины, дети. Было ли им страшно? Да, было. Но знаем ли мы о страхе то, что знали они?

Как много мы говорим о памяти. Каждый год мы обязательно вспоминаем о войне. Вспоминаем красивыми словами о мужестве и подвиге советского народа. Только этого мало. Память о той страшной войне должна быть частью нас всегда. Частью души и сердца. Частью жизни.

Этот рассказ я посвящаю своему прапрадедушке, пропавшему без вести в годы Великой Отечественной войны. Дедушка, милый, знай: я помню, я знаю, я сохраню!