Дневник узбека Абдрашитова (Сочинение по произведению В. П. Астафьева «Как лечили богиню»)

Сочинение по произведению В. П. Астафьева «Как лечили богиню».

Федоткина Лилия, МБОУ Школа №90, 6 «В» класс

Тема: «Дневник узбека Абдрашитова» (в переводе и обработке)

25 июня. Сегодня нас с пополнением направили в отделение, уже неделю располагавшееся в старом парке. Нас встретил командир, который, как мне показалось, был навеселе. Я плохо говорил по-русски, но по рассказам солдат понял, что он в подвале гонит самогонку из фруктовой падалицы. Человек он простой, хоть и командир. Он среди всех весельчак, всегда найдёт, над чем пошутить. Представьте белку, которая не сидит на одном месте, вот это наш командир.

Весь день немцы палили из пулемётов, наверное, подкрепление им подкинули. Долбили пушками по укреплениям, по парку. Ночью тоже разносились взрывы. Никак не мог заснуть, хотя к звукам этим уже привык.

26 июня. Утром проснулся от звуков рояля. Кто-то играл Рахманинова в панском доме, где расположился отряд. Я знаю эту музыку, мама включала мне её, когда я был маленький.

Я решил осмотреться в усадьбе и заглянуть в дом. Бронебойщик Василий, который стеклил окна здесь, вызвался меня сопроводить. Остальные солдаты почему-то держались меня стороной, я для них ещё чужой. Мой сопровождающий рассказал, что в доме этом проживала дворня, которую на произвол судьбы бросил хозяин, убежав с немцами. На самом верху была комната с розовыми обоями, и в ней стоял рояль орехового цвета. Там было большое зеркало с деревянными ангелочками на раме и сооружение, напоминающее и кровать, и скамейку одновременно. Здесь же висел писанный маслом портрет дочери пана. «Баба и баба!» – сказал Василий. А я долго разглядывал эту худенькую женщину с распущенными белокурыми волосами. В разрезе её прищуренных глаз и во лбу, большом и умном, было что-то особенное.

Мою экскурсию прервали взрывы, дом задрожал, мы побежали в укрепление. Обстрел переднего края все усиливался, и многие деревья и панский дом были уже сильно повреждены снарядами и минами. Всю ночь мы отбивались от немцев.

27 июня. Новый день. Я проснулся! Я жив! Пять часов утра. Иду прогуляться. На улице сыро, ночью был сильный дождь. Гуляя по парку, я разглядывал серебристые тополя, которые росли вперемежку с ясенями и ореховыми деревьями. В парке стояли всевозможные боги и богини из белого гипса и мрамора, сильно поврежденные осколками снарядов. Я ходил по аллее, все смотрел на них и сильно тосковал.

В углублении парка, над каменной беседкой, увитой плющом, я увидел ее, разбитую, потрескавшуюся от взрывов, издолбленную осколками гранат богиню из белого гипса. Под грудью ее обнажились серое пятно и проволока, которая от сырости начала ржаветь. Некогда белоснежная, чистая, являющая собой произведение искусства, она смотрела на меня глазами, просящими о помощи, она просила спасти, спасти не ее, а память. Она выбрала меня, как будто почувствовала, что из всего отряда только я могу ей помочь. И я не мог поступить иначе. Я назвал ее Венерой, женщиной любви и радости. Я читал ей стихи, а она как будто бы внимательно слушала. Я чувствовал себя чужаком в отряде, а в ней нашёл друга.

28 июня. Немцы не давали нам выдохнуть. Относительно размеренная жизнь в парке перестала быть таковой. Мы поняли: этот райский парк скоро придется покидать, наступать надо будет. Но богиня не давала мне покоя. Сегодня я снова пошёл к ней. Со мной увязался хромой поляк, с которым я подружился. Остальные солдаты шутили надо мной, называли «чокнутым». Я не знаю этого слова, но мне оно кажется очень неприятным. Имени поляка я не знал. Он говорил мне, но оно сложное, поэтому я не запомнил. Поляк был худой, седой, с серыми запавшими щеками, ходил, опираясь на суковатую палку. Он всё время что-то громко и сердито говорил мне, но я не понимал.

Я показал ему богиню, и мы решили во что бы то ни стало восстановить её. На земле около статуи было много гипсовых осколков, которые мы собирали, чистили носовым платком и на столике в беседке старательно подбирали один к одному. Поляк махал на меня руками, мол, неправильно я соединяю куски гипса. Но мне его компания всё равно была приятна, потому что другой не было.

2 июля. Три дня я не вёл дневник. В лагере эти дни суета. Фашисты стреляли много, хотели прогнать нас обратно за речку. Связисты бегали с катушками и проводами, снаряды носились со свистом. Я не оставлял богиню ни на миг. Весь в глине и гипсе, я торопился восстановить произведение искусства. Я не ел и не пил. Несколько раз видел ротных, которые выглядывали из-за деревьев, что-то мне кричали, но я ничего не разобрал. Они крутили пальцами у виска и уходили.

3 июля. Сегодня дождливое утро. Наши орудия ударили - началась артподготовка, закачалась земля под ногами, посыпались последние плоды с деревьев в парке, и лист закружило вверху. Я слышал, что командир приказывал идти в атаку на немца. Но я не мог покинуть парк. Мы с поляком снова сбежали к богине. Сегодня мы должны закончить реставрацию.

****

Я, Каюков Григорий Иванович, младший лейтенант дивизии, нашёл дневник узбека Абдрашитова в кармане его гимнастёрки. Сегодня 3 июля 1943 года. Наш отряд готовился к наступлению.

Командир взвода приказал мне сматывать связь и с катушкой да телефонным аппаратом следовать за ними в атаку. Я как бежал с катушкой на шее, так и споткнулся: возле забросанного землей фонтана валялись Абдрашитов и поляк, засыпанные белыми осколками и пылью гипса. Оба они были убиты. Рядом стояла богиня Венера, без головы, и руки у нее были оторваны, лишь осталась ладошка. Поляк, установил я, ранен был первый — у него еще в пальцах не высох и не рассыпался кусочек гипса. Абдрашитов пытался стянуть поляка в бассейн, под фонтанчик, но не успел этого сделать — их накрыло еще раз.

Лежало на боку ведерко, из него вывалилось серое тесто гипса, лежала отбитая голова богини и одним глазом смотрела в небо, крича пробитым ниже носа кривым отверстием.

Как противно внутри от того, что мы смеялись над этими людьми, пытающимися спасти красоту. Под ядерными снарядами и черным от копоти, пороха и людской ненависти небом, они лечили богиню. Без еды, воды и отдыха творцы работали, отдавая себя искусству.