ИГРАЮЩИЕ ПИЛИГРИМЫ. ГЛАВА 1

CHAPTER ONE

PLAYING PILGRIMS

"Christmas won't be Christmas without any presents," grumbled Jo, lying on the rug.

"It's so dreadful to be poor!" sighed Meg, looking down at her old dress.

"I don't think it's fair for some girls to have plenty of pretty things, and other girls nothing at all," added little Amy, with an injured sniff.

"We've got Father and Mother, and each other," said Beth contentedly from her corner.

The four young faces on which the firelight shone brightened at the cheerful words, but darkened again as Jo said sadly, "We haven't got Father, and shall not have him for a long time." She didn't say "perhaps never," but each silently added it, thinking of Father far away, where the fighting was.

Nobody spoke for a minute; then Meg said in an altered tone, "You know the reason Mother proposed not having any presents this Christmas was because it is going to be a hard winter for everyone; and she thinks we ought not to spend money for pleasure, when our men are suffering so in the army. We can't do much, but we can make our little sacrifices, and ought to do it gladly. But I am afraid I don't," and Meg shook her head, as she thought regretfully of all the pretty things she wanted.

"But I don't think the little we should spend would do any good. We've each got a dollar, and the army wouldn't be much helped by our giving that. I agree not to expect anything from Mother or you, but I do want to buy Undine and Sintran for myself. I've wanted it so long," said Jo, who was a bookworm.

"I planned to spend mine in new music," said Beth, with a little sigh, which no one heard but the hearth brush and kettle-holder.

"I shall get a nice box of Faber's drawing pencils; I really need them," said Amy decidedly.

"Mother didn't say anything about our money, and she won't wish us to give up everything. Let's each buy what we want, and have a little fun; I'm sure we work hard enough to earn it," cried Jo, examining the heels of her shoes in a gentlemanly manner.

"I know I do—teaching those tiresome children nearly all day, when I'm longing to enjoy myself at home," began Meg, in the complaining tone again.

"You don't have half such a hard time as I do," said Jo. "How would you like to be shut up for hours with a nervous, fussy old lady, who keeps you trotting, is never satisfied, and worries you till you're ready to fly out the window or cry?"

"It's naughty to fret, but I do think washing dishes and keeping things tidy is the worst work in the world. It makes me cross, and my hands get so stiff, I can't practice well at all." And Beth looked at her rough hands with a sigh that any one could hear that time.

"I don't believe any of you suffer as I do," cried Amy, "for you don't have to go to school with impertinent girls, who plague you if you don't know your lessons, and laugh at your dresses, and label your father if he isn't rich, and insult you when your nose isn't nice."

"If you mean libel, I'd say so, and not talk about labels, as if Papa was a pickle bottle," advised Jo, laughing.

"I know what I mean, and you needn't be statirical about it. It's proper to use good words, and improve your vocabilary," returned Amy, with dignity.

"Don't peck at one another, children. Don't you wish we had the money Papa lost when we were little, Jo? Dear me! How happy and good we'd be, if we had no worries!" said Meg, who could remember better times.

"You said the other day you thought we were a deal happier than the King children, for they were fighting and fretting all the time, in spite of their money."

"So I did, Beth. Well, I think we are. For though we do have to work, we make fun of ourselves, and are a pretty jolly set, as Jo would say."

"Jo does use such slang words!" observed Amy, with a reproving look at the long figure stretched on the rug.

Jo immediately sat up, put her hands in her pockets, and began to whistle.

"Don't, Jo. It's so boyish!"

"That's why I do it."

"I detest rude, unladylike girls!"

"I hate affected, niminy-piminy chits!"

"Birds in their little nests agree," sang Beth, the peacemaker, with such a funny face that both sharp voices softened to a laugh, and the "pecking" ended for that time.

"Really, girls, you are both to be blamed," said Meg, beginning to lecture in her elder-sisterly fashion. "You are old enough to leave off boyish tricks, and to behave better, Josephine. It didn't matter so much when you were a little girl, but now you are so tall, and turn up your hair, you should remember that you are a young lady."

"I'm not! And if turning up my hair makes me one, I'll wear it in two tails till I'm twenty," cried Jo, pulling off her net, and shaking down a chestnut mane. "I hate to think I've got to grow up, and be Miss March, and wear long gowns, and look as prim as a China Aster! It's bad enough to be a girl, anyway, when I like boy's games and work and manners! I can't get over my disappointment in not being a boy. And it's worse than ever now, for I'm dying to go and fight with Papa. And I can only stay home and knit, like a poky old woman!"

And Jo shook the blue army sock till the needles rattled like castanets, and her ball bounded across the room.

"Poor Jo! It's too bad, but it can't be helped. So you must try to be contented with making your name boyish, and playing brother to us girls," said Beth, stroking the rough head with a hand that all the dish washing and dusting in the world could not make ungentle in its touch.

"As for you, Amy," continued Meg, "you are altogether too particular and prim. Your airs are funny now, but you'll grow up an affected little goose, if you don't take care. I like your nice manners and refined ways of speaking, when you don't try to be elegant. But your absurd words are as bad as Jo's slang."

"If Jo is a tomboy and Amy a goose, what am I, please?" asked Beth, ready to share the lecture.

"You're a dear, and nothing else," answered Meg warmly, and no one contradicted her, for the 'Mouse' was the pet of the family.

As young readers like to know 'how people look', we will take this moment to give them a little sketch of the four sisters, who sat knitting away in the twilight, while the December snow fell quietly without, and the fire crackled cheerfully within. It was a comfortable room, though the carpet was faded and the furniture very plain, for a good picture or two hung on the walls, books filled the recesses, chrysanthemums and Christmas roses bloomed in the windows, and a pleasant atmosphere of home peace pervaded it.

Margaret, the eldest of the four, was sixteen, and very pretty, being plump and fair, with large eyes, plenty of soft brown hair, a sweet mouth, and white hands, of which she was rather vain. Fifteen-year-old Jo was very tall, thin, and brown, and reminded one of a colt, for she never seemed to know what to do with her long limbs, which were very much in her way. She had a decided mouth, a comical nose, and sharp, gray eyes, which appeared to see everything, and were by turns fierce, funny, or thoughtful. Her long, thick hair was her one beauty, but it was usually bundled into a net, to be out of her way. Round shoulders had Jo, big hands and feet, a flyaway look to her clothes, and the uncomfortable appearance of a girl who was rapidly shooting up into a woman and didn't like it. Elizabeth, or Beth, as everyone called her, was a rosy, smooth-haired, bright-eyed girl of thirteen, with a shy manner, a timid voice, and a peaceful expression which was seldom disturbed. Her father called her 'Little Miss Tranquility', and the name suited her excellently, for she seemed to live in a happy world of her own, only venturing out to meet the few whom she trusted and loved. Amy, though the youngest, was a most important person, in her own opinion at least. A regular snow maiden, with blue eyes, and yellow hair curling on her shoulders, pale and slender, and always carrying herself like a young lady mindful of her manners. What the characters of the four sisters were we will leave to be found out.

The clock struck six and, having swept up the hearth, Beth put a pair of slippers down to warm. Somehow the sight of the old shoes had a good effect upon the girls, for Mother was coming, and everyone brightened to welcome her. Meg stopped lecturing, and lighted the lamp, Amy got out of the easy chair without being asked, and Jo forgot how tired she was as she sat up to hold the slippers nearer to the blaze.

"They are quite worn out. Marmee must have a new pair."

"I thought I'd get her some with my dollar," said Beth.

"No, I shall!" cried Amy.

"I'm the oldest," began Meg, but Jo cut in with a decided, "I'm the man of the family now Papa is away, and I shall provide the slippers, for he told me to take special care of Mother while he was gone."

"I'll tell you what we'll do," said Beth, "let's each get her something for Christmas, and not get anything for ourselves."

"That's like you, dear! What will we get?" exclaimed Jo.

Everyone thought soberly for a minute, then Meg announced, as if the idea was suggested by the sight of her own pretty hands, "I shall give her a nice pair of gloves."

"Army shoes, best to be had," cried Jo.

"Some handkerchiefs, all hemmed," said Beth.

"I'll get a little bottle of cologne. She likes it, and it won't cost much, so I'll have some left to buy my pencils," added Amy.

"How will we give the things?" asked Meg.

"Put them on the table, and bring her in and see her open the bundles. Don't you remember how we used to do on our birthdays?" answered Jo.

"I used to be so frightened when it was my turn to sit in the chair with the crown on, and see you all come marching round to give the presents, with a kiss. I liked the things and the kisses, but it was dreadful to have you sit looking at me while I opened the bundles," said Beth, who was toasting her face and the bread for tea at the same time.

"Let Marmee think we are getting things for ourselves, and then surprise her. We must go shopping tomorrow afternoon, Meg. There is so much to do about the play for Christmas night," said Jo, marching up and down, with her hands behind her back, and her nose in the air.

"I don't mean to act any more after this time. I'm getting too old for such things," observed Meg, who was as much a child as ever about 'dressing-up' frolics.

"You won't stop, I know, as long as you can trail round in a white gown with your hair down, and wear gold-paper jewelry. You are the best actress we've got, and there'll be an end of everything if you quit the boards," said Jo. "We ought to rehearse tonight. Come here, Amy, and do the fainting scene, for you are as stiff as a poker in that."

"I can't help it. I never saw anyone faint, and I don't choose to make myself all black and blue, tumbling flat as you do. If I can go down easily, I'll drop. If I can't, I shall fall into a chair and be graceful. I don't care if Hugo does come at me with a pistol," returned Amy, who was not gifted with dramatic power, but was chosen because she was small enough to be borne out shrieking by the villain of the piece.

"Do it this way. Clasp your hands so, and stagger across the room, crying frantically, 'Roderigo! Save me! Save me!'" and away went Jo, with a melodramatic scream which was truly thrilling.

Amy followed, but she poked her hands out stiffly before her, and jerked herself along as if she went by machinery, and her "Ow!" was more suggestive of pins being run into her than of fear and anguish. Jo gave a despairing groan, and Meg laughed outright, while Beth let her bread burn as she watched the fun with interest. "It's no use! Do the best you can when the time comes, and if the audience laughs, don't blame me. Come on, Meg."

Then things went smoothly, for Don Pedro defied the world in a speech of two pages without a single break. Hagar, the witch, chanted an awful incantation over her kettleful of simmering toads, with weird effect. Roderigo rent his chains asunder manfully, and Hugo died in agonies of remorse and arsenic, with a wild, "Ha! Ha!"

"It's the best we've had yet," said Meg, as the dead villain sat up and rubbed his elbows.

"I don't see how you can write and act such splendid things, Jo. You're a regular Shakespeare!" exclaimed Beth, who firmly believed that her sisters were gifted with wonderful genius in all things.

"Not quite," replied Jo modestly. "I do think The Witches Curse, an Operatic Tragedy is rather a nice thing, but I'd like to try Macbeth, if we only had a trapdoor for Banquo. I always wanted to do the killing part. 'Is that a dagger that I see before me?" muttered Jo, rolling her eyes and clutching at the air, as she had seen a famous tragedian do.

"No, it's the toasting fork, with Mother's shoe on it instead of the bread. Beth's stage-struck!" cried Meg, and the rehearsal ended in a general burst of laughter.

"Glad to find you so merry, my girls," said a cheery voice at the door, and actors and audience turned to welcome a tall, motherly lady with a 'can I help you' look about her which was truly delightful. She was not elegantly dressed, but a noble-looking woman, and the girls thought the gray cloak and unfashionable bonnet covered the most splendid mother in the world.

ЧАСТЬ 1

ИГРАЮЩИЕ ПИЛИГРИМЫ

«Ух, рождество не будет рождеством без подарков!»- проворчала Джо, лёжа на ковре

«Быть бедными просто ужасно!»-вздохнула Мэг, глядя на своё старое платье.

«Это нечестно, что некоторые девочки получают полезные и милые штучки, а другие девочки не получают ничего»- добавила малышка Эми, печально вздохнув.

«У нас есть родители и мы»- счастливо сказала Бэтт.

Четыре юных лица, на которых огонь ярко сиял от благоприятных слов, но они снова помрачнели, когда Джо грустно пробубнила: «У нас нет отца и, вероятнее всего, надолго». Но она не сказала «точно навсегда.», но каждая из них мысленно добавила эти слова, думая о своем далеко находящимся отце, находящимся на поле боя.

Настала минута тишины; Мег резко сказала в напряжённом тоне: «Вы знаете причину почему мать решила не брать подарки на рождество. Это всё потому, что эта зима трудная для всех; и она думает, что если бы мы не тратили деньги в удовольствие, тогда наши мужчины не мучались так сильно в армии. Мы не можем сделать много, но мы можем сделать свои маленькие вклады, и потратить деньги на благое дело. Но я боюсь, что я не смогу» и Мэг потрясла головой, когда она со скорбью подумала о тех желанных ею вещичках.

«Не думаю, что малая часть, которую нам выделили, хватит для того, чтобы мы потратили её на что-то действительно хорошее. У каждой из нас всего лишь по доллару, однако армии они особо не помогут. Я соглашусь с тем, чтобы ничего не ожидать от мамы или от вас, но я хотела бысебе купить «Ундин» и «Синтран». Я так долго этого хотела»- Проговорила Джо, будучи любителем книг.

«Я планировала потрать их на новую музыку!»- Сказала Бэтт с тихим вздохом, которого никто не слышал, кроме каминной щетки и чайника.

«Я должна получить коробку хороших карандашей от Фарбер. Мне они очень нужны!»- решительно сказала Эми.

«Мама ничего не сказала про наши деньги, но она не захочет, чтобы мы вот так все бросили. Давайте просто купим себе что-то и немного повеселимся. Я уверена, мы хорошо постарались, чтобы заслужить это»- плакала Джо, исследуя свой каблук в манере джентельмена.

«Я знаю, что заслужила- обучать этих утомляющих детей весь день, когда я жажду отдохнуть дома»- начала жаловаться Мэг.

«Ты не чувствуешь даже половины той тяжести, которую чувствую я!» сказала Джо. «Какого тебе быть заткнутой часами с нервничающий и вечно недовольной старушкой, которая тороторит без умолку и волнуется за тебя так сильно, что ты готова вылететь в окно или разрыдаться?!»

«Так некультурно перебивать, но я скажу, что мыть тарелки и держать вещи в чистоте это худшая работа на всём белом свете! Мои руки начинают уставать, я даже не могу нормально ими двигать»- А Бэт грубо посмотрела на её руки со вздохом, который все, на этот раз,услышали.

«Вы все не страдаете так сильно как я!»- продолжала плакать Эми-«Вам не приходится ходить в школу с раздражающими девочками, которые точно нажалуются на тебя, если ты не сделал домашнюю работу, посмеются над твоими нарядами и унизят твоего отца, если он не богат, а ещё обзовут тебя, если твой нос некрасивый..»

«Унизят? Наш отец не из тех, кто принимает близко к сердцу, знаешь ли.» - сказала Джо, усмехнувшись.

"Я знаю, что имею в виду, и не стоит говорить саркастично. Использовать хорошие слова — это правильно, и нужно улучшать свой словарный запас," — ответила Эми с достоинством.

"Не ссорьтесь, дети. Неужели вы не мечтаете о тех деньгах, которые папа потерял, когда мы были маленькими, Джо? Боже, как бы мы были счастливы и хороши, если бы у нас не было забот!" — сказала Мэг, которая могла помнить лучшие времена.

"Ты же говорила на днях, что мы гораздо счастливее, чем дети короля, ведь они постоянно ссорятся и беспокоятся, несмотря на свои деньги."

"Так и есть, Бет. Я действительно так думаю. Хотя нам и приходится работать, мы можем смеяться над собой и составляем довольно веселую компанию, как сказала бы Джо."

"Джо использует такие сленговые слова!" — заметила Эми с укоризной, смотря на длинную фигурку, растянувшуюся на ковре. Джо сразу села, положила руки в карманы и начала насвистывать.

"Не надо, Джо. Это так мальчишески!"

"Вот именно, поэтому я это и делаю."

"Я ненавижу грубых, нелединых девушек!"

"Я презираю актерствующих, жеманных девчонок!"

"Птицы в своих маленьких гнездах согласны," — запела Бет, миротворец, с такой смешной гримасой, что оба резких голоса смягчились до смеха, и "ссора" на этот раз закончилась.

"На самом деле, девочки, вы обе виноваты," — сказала Мэг, начиная читать мораль в своём старшей сестринском стиле. "Вы достаточно взрослые, чтобы прекратить мальчишеские шалости и вести себя лучше, Джозефина. Это не так уж важно было, когда ты была маленькой, но теперь ты такая высокая и закалываешь волосы, ты должна помнить, что ты уже юная леди."

"Я не леди! И если заколка моих волос делает меня ею, я буду носить их в двух хвостиках до двадцати," — закричала Джо, стянув сетку и распустив каштановые локоны. "Мне противно думать, что мне нужно вырасти и стать мисс Март, носить длинные платья и выглядеть такой же чопорной, как китайская астерь!" Ей ведь и правда тяжело быть девушкой, когда мне нравятся мальчишеские игры, дела и манеры! Я не могу преодолеть своё разочарование из-за того, что не родилась мальчиком. И сейчас это хуже всего, потому что мне не терпится пойти и сразиться с папой. А я могу только оставаться дома и заниматься вязанием, как старая скучная бабушка!" И Джо трясла синий армейский носок так, что спицы гремели, как кастаньеты, а её клубок перекатился через комнату.

"Бедная Джо! Это слишком плохо, но с этим ничего не поделаешь. Так что ты должна пытаться быть довольной, называя себя парнем и ведя себя как брат для нас, девочек," — сказала Бет, гладила её грубую голову рукой, которая, несмотря на всю мытьё посуды и уборку, оставалась нежной на ощупь.

"Что касается тебя, Эми," — продолжила Мэг, "ты слишком специфична и чопорна. Твои манеры сейчас забавные, но ты вырастешь в жеманную маленькую утку, если не будешь аккуратнее. Мне нравятся твои хорошие манеры и утончённые способы общения, когда ты не пытаешься быть изысканной. Но твои абсурдные слова не лучше сленга Джо."

"Если Джо — хулиганка, а Эми — утка, то что же, пожалуйста, я?" — спросила Бет, готовая разделить читание морали.

"Ты дорогая, и ни с чем другим," — тепло ответила Мэг, и никто с ней не спорил, ведь 'Мышка' была любимицей семьи.

Поскольку молодые читатели любят знать, 'как выглядят люди', мы возьмём этот момент, чтобы немного описать четырёх сестёр, которые сидели, вяжущие в полумраке, в то время как декабрьский снег тихо падал снаружи, а огонь весело трещал внутри. Это была уютная комната, хоть ковер и выцвел, а мебель была очень простой, ведь на стенах висели несколько хороших картин, углы были заполнены книгами, хризантемы и рождественские розы цвели в окнах, а приятная атмосфера домашнего спокойствия витала в воздухе.

Мэггерт, старшая из четырёх, была шестнадцатилетней красотой, пухлой и светлокожей, с крупными глазами, множеством мягких каштановых волос, милым ртом и белыми руками, о которых она немного гордилась. Пятнадцатилетняя Джо была очень высокой, худой и коричневой, напоминала жеребёнка, потому что ей никогда не казалось, что она знает, что делать с длинными конечностями, которые очень ей мешали. У неё была четко очерченная улыбка, комичная форма носа и острые серые глаза, которые казались такими, что видят всё, и по очереди — свирепыми, смешными или задумчивыми. Её длинные густые волосы были единственной её красотой, но обычно они были собраны в сетку, чтобы не мешать. У Джо были округлые плечи, большие руки и ноги, её одежда выглядела неаккуратно, и у неё был неудобный вид девушки, которая быстро вырастала в женщину и не нравилась этого. Элизабета, или Бет, как все её называли, была румяной, гладковолосой, яркоглазой девочкой тринадцати лет с застенчивыми манерами, робким голосом и мирным выражением лица, которое редко беспокоилось. Её отец называл её 'Маленькая Мисс Спокойствие', и это имя прекрасно ей подходило, потому что она, казалось, жила в счастливом мире, только выходя на встречу к немногим, кому доверяла и кого любила. Эми, хотя она была младшей, была очень важной личностью, по её собственному мнению, по крайней мере. Настоящая снежная дева, с голубыми глазами и желтыми волосами, вьющимися на плечах, бледная и стройная, всегда держалась так, будто была молодой леди, помнящей о своих манерах. Каковы же характери четырёх сестёр, мы оставим это для дальнейшего выяснения.

Часы пробили шесть, и, подметая пол отопительной печи, Бет положила пару тапочек греться. Вдруг зрелище этих старых туфлей испытало благотворное воздействие на девочек, ведь Мама скоро придет, и все начали оживляться, готовясь её встретить. Мэг прекратила читать лекцию, зажгла лампу, Эми встала из удобного кресла без просьбы, а Джо забыла о своей усталости и села, чтобы поднести тапочки ближе к огню. "Они довольно изношены. Мамочке нужна новая пара." "Я думала, что куплю ей некоторые на свои деньги," — сказала Бет. "Нет, я сделаю это!" — воскликнула Эми. "Я старше," — начала Мэг, но Джо перебила, с решительностью произнеся: "Я теперь глава семьи, пока Папа отсутствует, и я обеспечу тапочки, ведь он велел мне заботиться о Маме, пока его нет." "Вот что мы сделаем," — сказала Бет, "давайте каждая купим ей что-то на Рождество и ничего не возьмем для себя." "Это так похоже на тебя, дорогая! Что мы ей купим?" — воскликнула Джо. Все на минуту задумались, затем Мэг объявила, словно идея пришла ей в голову при взгляде на свои красивые руки: "Я подарю ей хорошую пару перчаток." "Военные ботинки, самые лучшие," — воскликнула Джо. "Несколько носовых платков, все подшиты," — сказала Бет. "Я куплю маленькую бутылочку туалетной воды. Ей это нравится, и это не обойдется в большую сумму, так что у меня останется деньги для покупки карандашей," добавила Эми. "Как мы будем дарить эти вещи?" — поинтересовалась Мэг. "Положим их на стол и позовем её, чтобы она открыла свертки. Разве ты не помнишь, как мы делали это на днях рождения?" ответила Джо. "Я всегда боялась, когда приходил мой черед сидеть в кресле с короной и видеть, как вы все маршируете, чтобы дарить подарки, с поцелуями. Мне нравились подарки и поцелуи, но было ужасно, когда вы смотрели на меня, пока я открывала свертки," сказала Бет, которая одновременно грела лицо и поджаривала хлеб для чая. "Пусть Мама думает, что мы покупаем вещи для себя, а затем удивим её. Нам нужно отправиться за покупками завтра после обеда, Мэг. Столько дел насчет спектакля на Рождество," сказала Джо, маршируя взад и вперёд с руками за спиной и носом в небо. "Я не собираюсь больше играть после этого раза. Я слишком взрослая для таких вещей," заметила Мэг, которая, тем не менее, оставалась такой же настоящей ребёнком в вопросах 'костюмированных' развлечений.

"Ты не остановишься, знаю я, пока сможешь разгуливать в белом платье с распущенными волосами и носить украшения из золотой бумаги. Ты – лучшая актриса из нас, и всё закончится, если ты покинешь сцену," — сказала Джо. "Мы должны репетировать сегодня вечером. Подойди сюда, Эми, и покажи сцену падения, потому что ты слишком надутая, как покер." "Я не могу с этим ничего сделать. Я никогда не видела, как кто-то падает, и не хочу делать себя синей и фиолетовой, валяясь на полу, как ты. Если я смогу упасть легко, я упаду. Если нет, я просто сяду в кресло, чтобы выглядеть грациозно. Мне всё равно, если Уго бросится на меня с pistol," — ответила Эми, которая не обладала драматическим талантом, но была выбрана, потому что была достаточно маленькой, чтобы её можно было унести, вскрикивая, злодеем пьесы. "Делай это так. Сожми руки вот так, и покачивайся по комнате, крича отчаянно: 'Родриго! Спаси меня! Спаси меня!'" и Джо ушла, издав мелодраматический крик, который был реально захватывающим. Эми последовала, но выставила руки перед собой так жестко, что двигалась, как будто работала на механизме, и её "Ох!" было больше похоже на то, что ей врезали иглы, чем на страх и муку. Джо испустила безнадежный вздох, Мэг рассмеялась в голос, а Бет позволила хлебу подгореть, наблюдая за развлечением с интересом. "Нет смысла! Делай всё, что можешь, когда придёт время, и если публика рассмеётся, не вините меня. Пойдём, Мэг." Затем всё пошло гладко, ведь Дон Педро бросил вызов всему миру, произнося речь длиной в две страницы без единой паузы. Хагар, ведьма, произнесла ужасное заклинание над своим котлом, полным кипящих жаб, с необычным эффектом. Родриго смело разорвал свои цепи, а Уго умер в муках раскаяния и с ядом, с диким "Ха! Ха!" "Это лучшее, что у нас было," — сказала Мэг, когда мёртвый злодей сел и начал тереть свои локти. "Не понимаю, как ты можешь писать и играть такие великолепные вещи, Джо. Ты настоящая Шекспир!" — воскликнула Бет, которая твёрдо верила в то, что её сестры наделены удивительным талантом во всём. "Не совсем," — скромно ответила Джо. "Я думаю, что 'Проклятие ведьм, операционная трагедия' довольно неплоха, но мне бы хотелось попробовать 'Макбет', если бы у нас была потайная дверь для Банко. Я всегда хотела сыграть часть убийства. 'Это ли нож, который я вижу перед собой?'" — пробормотала Джо, закатив глаза и хватаясь за воздух, как она видела, как это делал знаменитый трагик. "Нет, это вилка для поджаривания, с материнским туфлем вместо хлеба. У Бет навязчивые идеи о сцене!" — закричала Мэг, и репетиция завершилась всеобщим взрывом смеха. "Рада видеть вас такими веселыми, мои девочки," — сказала бодрый голос у двери, и актёры и публика обернулись, чтобы встретить высокую, материнскую даму с взглядом "могу помочь?", который был поистине восхитительным. Она не была одета элегантно, но казалась благородной женщиной, и девочки думали, что серая мантия и недомодная шляпа скрывают самую великолепную мать на свете.