Автор публикации: А. Приходько, ученик 7А класса
«Здравствуй, отец!
Как ты там? На прошлой неделе получили твое письмо, радости было - страсть! Мать с работы пришла, а тут почтальонка. Мама также по-прежнему на элеваторе работает, Люду в город отправили: там, может, прокормят.. . А Раю мама с нами оставила.
В общем, до недавнего времени все было как обычно... Но ты сам слышал, верно, что немец на Сталинград прет! А путь ему через наш хутор. Оккупировали, батя, нас фашисты. Как только прослышали люди про то, что фрицы идут, так многие хозяйство побросали и ушли кто куда. Мы с ребятами, когда наступление немцев было, наблюдали такую картину, знаешь, отец, аж жутко становилось! Раньше кругом во дворах постоянно говор, гуд топора или там молотка, а тепереча везде пусто! Слышно только самолеты летят да канонады.
Почти что возле нас, ну ты помнишь, за балкой, фрицы лагерь разбили военнопленных. Эти звери наших солдат пленных туда сгоняют, как скотину!!! Ленька видел, как там с нашими бойцами обращаются! Представь, эти фашисты им есть дают без посуды! Бросают свои помои, а на своем вскагакались: «Как скот жрите, или не ешьте вовсе!». И все смеются, смеются, изверги! Ну, пусть погодят наши чудок, мы с хлопцами что-нибудь придумаем...»
* * *
Двое худеньких пятнадцатилетних подростков, держа связки консервных банок с ручками, вышли из дома на краю деревни. Уже давно стемнело, но ночь была лунная. На ребят пахнуло сыростью леса и воды, пронизывающий холодок с балки прокрался под лёгкие изодранные рубахи. Волька поёжился. Странное непреодолимое предчувствие охватило его, желание вернуться в избу заставило обернуться на открытую дверь. Но мальчик, сжал свою ношу в руке крепче. Он не мог отказаться от миссии.
Вдоль хорошо освещённой луной дорожки две еле заметные плоские тени, прижимающие что-то к груди, прокрались к высокому забору, оскалившемуся на небо колючей проволокой. Озираясь, как затравленные зверки, ребята подобрались несколько ближе к забору. На этом месте, как сказал слонявшийся здесь как бы не нарочно весь день Степка, их посылка пленным не наделает много шума и попадёт в нужные руки наверняка.. Волька и Семка переглянулись, и парнишки, боясь лишний раз загреметь по железу, по очереди перебросил банки через колючую проволоку. Те с глухим медным стуком упали на что-то не очень твёрдое. Волька облегчённо вздохнул. Теперь можно возвращаться. Но тут из-за спины донесся чуть слышный хруст веток.
Волька молниеносно оглянулся, пристально всмотрелся в образы проступающих в полумраке деревьев, но ничего не заметил.
- Семка, идём, - прошипел он, развернувшись и направляясь прочь от забора. Но вдруг в ответ он услышал сдавленное отчаянное мычанье своего товарища и посмотрел назад. Из полумрака, расчерченный полосками веток в лунном свете, появился солдат в форме конвоира. Он зажимал рот Семки, а тот извивался как уж, стараясь высвободиться из рук часового.
***
Смышлёные ребята придумали, как помогать пленным солдатам, ещё месяц назад. Из каждой консервной банки они делали «посудину» и носили перебрасывать через проволоку забора. Делать такие котелки было несложно, тут главное - «доставка на место». А иначе говоря, как перебросить ее через высокую ограду из колючей проволоки и не привлечь внимания конвоиров.
Волька, сын местного учителя, ушедшего на фронт еще в 41 году, парень не робкого десятка, и его друзья Семка и Степка, ребята помладше, но тоже умельцы и храбрецы, делали посудины для солдат и переправляли их пленным. Но в этот раз ребята попались.
- Куда ты, Вова?! – тихо сказала мать из-за перегородки уставшим после трудового дня голосом. Она не знала о делах сына, но понимала, что ходят ребята на дело нужное, сильно не удерживала. - Сегодня ночь лунная, сынок!
- Мама, ну надо там…мы пошли.
***
«Бедная мать, как же она теперь совсем одна-то с сестрами», - пронеслось в голове у Вольки. И тут Семка поднапряг все оставшиеся силы, сделал рывок и высвободился из рук часового – немца.
- Ах, ты ж, немчура! - крикнул он в бессильной злобе.
И вдруг немец заговорил на ломанном русском языке:
- Слышь, парень, знаешь, что бывает с лазутчиками?! - он повернулся к Вольке, и Семка улучил возможность перебраться ближе к товарищу. - Чего вы тут вынюхиваете? Я ж вас как щенков положу … Встать прямо!
Мальчики выпрямились, стояли оба худые и бледные, со сверкающими в свете луны глазами. Но в них блестели не слезы. Страха не было. Тоска по покинутой этой ночью матери, по спящим полуголодным сестренкам грызла Владимира, жалко было, что не успел написать отцу, как они все ловко придумали с посудой. У Семена была пелена перед глазами после минуты жуткой ярости. Немец медлил.
«Чего ж ты, проклятый, не стреляешь???» - вертелся только один вопрос в голове ребят. Но тут немец отвел автомат в сторону и изменившимся голосом сказал:
- Ладно, идите, мальчуганы. У меня сын такой же вот, как вы, дома остался, - он развернулся и пошел прочь не оглядываясь. Остановившись вдруг и не поворачиваясь к оторопевшим ребятам тихо, как бы в раздумье прибавил: «Может, и его придется кому-то пощадить».
