Сочинение «И на войне была любовь...»

Работу выполнила: Демидович Татьяна Игоревна,

ученица 9 класса

И на войне была любовь…

Вот уже пятнадцатую весну, сначала с родителями за руку, потом со своим классом, я прихожу к памятнику воинам-земля­кам, погибшим в Великой Отечественной войне. В этот день все жители нашего небольшого села Осиновка собираются у святого места, чтобы почтить память о 148 земляках, не вернувшихся с самой страшной войны XX века. И каждый раз мое сердце тревожно бьется под звуки побед­ного марша, а в душе зарождается чувство гордости за своих земляков, прошедших все круги ада войны с фашистской Германией. Гордости оттого, что и моя семья внесла достойный вклад в летопись Великой Отечественной. Да, я не ошиблась, сказав о семье, так как войну выстрадали не только мой прадед Демидович Нестер Петрович, который прошел все долгие годы войны, был тяжело ранен, но и мои прабабушки Макарова Александра Трофимовна и Киселёва Вера Андреевна, которым в тылу пришлось нести на женских плечах все тяготы военных лихолетий.

Благодаря им и многим миллионам, ковавшим Победу, год за годом является весна: земля дышит, деревья зеленеют, с небес нисходит солнечный свет. Весна - это торжество добра и жизни над злом и смертью, тепла и света над холодом и мраком.

Но мой рассказ будет не о моих прадеде и прабабушках, а об удивительной истории, случившейся, казалось бы, не в том месте и не в то время, а именно на войне. Это история о моих односельчанах – Ивана Ивановича и Клавдии Терентьевны Узгоровых.

Может, кому-нибудь это покажется до странности нелепым, но мой рассказ будет о любви. О чувстве, которого не должно было быть в ужасе войны, но которого не могло не быть, потому что война, несмотря на все принесенные ею горести и лишения, - это тоже годы человеческой жизни. И часто это самые молодые годы, природой предназначенные для любви и счастья. Война могла убить одного из любящих, но она не могла убить любовь, желание любить и быть любимым.

70 лет назад в жестоких кровопролитных боях нашей Родине пришлось отстаивать право на существование, на весеннее тепло и на солнечный животворящий свет. Именно весной, в самом конце войны, встретились и полюбили друг друга Иван и Клава.

Мне сейчас 15 лет. Точно столько же было Клавдии Терентьевне Узгоровой, когда их небольшое украинс­кое село Даниловку оккупировали фашисты.

Стояла осень 1942 года, и сады, еще не сожженные войной, пламенели кленами, вспыхивали золотыми искрами лип. Вместе с природой не чувствовали близкой опасности и дети: они собирали облетевшие листья и золотыми стопками складывали их, а налетевший ветерок, весело играя, разносил листья по всему саду, не подчиняясь никакому порядку.

«Порядок» наведен был «новыми хозяевами». Утром следую­щего дня строго по списку были собраны возле бывшего сель­совета восемнадцать девушек, среди которых оказалась и Клав­дия. В этот день окончилась их только начавшаяся юность: тысячи молодых рабынь угоняли в Герма­нию, насильно оторвав от родительского крова, разлучив с Ро­диной. Четыре долгих года Клава вместе со своими сверстница­ми работала на ткацкой фабрике г. Аснабрюк с 5 утра до 12 ночи. Сначала падали в обмороки от усталости и недоедания, потом пришло отупение. Но молодость брала свое: хотелось жить, мечталось о доме, о встрече с родными. Письма писать не разрешали, и ночью, которая была «твоей», тревожили думы, которые подолгу не давали заснуть: «Как там дома? Все ли живы?..». Казалось, что конца не будет этим мытарствам на чужой, вражеской земле. Но в начале 1945 года немецкий городок, где томилась в долгом плену Клава, подвергся бомбардировке американских летчиков. Вся охрана быстро спустилась в бомбоубежище, а девушки бросились спасаться от смерти в лес. Страх быть уби­тыми гнал их час, другой, а потом страх исчез: появилось чув­ство свободы, и… молодые ноги понесли их с новой силой впе­ред, туда, где грохотали пушки.., К вечеру они вышли к солдатам, но не к своим, а американским.

Так девушки оказались в сборном лаге­ре, где их должны были распределить по месту жительства.

Счастью, казалось, не будет конца. «Домой, домой, домой!.. - радости пело юное сердце девятнадцатилетней Клавы. А рядом, в соседнем бараке, в унисон ее сердцу билось сердце молодого русского солдата-сибиряка Ивана Узгорова, волею войны оказавшегося в этом же лагере...

В сентябре 1940 года Иван был призван на действительную службу. Служил на Востоке страны, а в октябре 1941 года в составе отдельного саперного батальона прибыл на Волховский фронт.

Участвовал в жестоких боях за поселок Мясной Бор и станцию Чудово, где получил тяжелое ранение. Лежал в госпитале в городе Большая Вишера. Через два месяца он вернулся в свою часть, а в июне сорок второго их полк попал в окружение. Помощи ждать было неоткуда, потому что генерал-лейтенант Власов сам добровольно сдался в плен и сдал свою Вторую ударную армию, в состав которой и входил полк, где служил Узгоров Иван. Но командир их полка принял решение биться до конца. Мысль о предательстве для Ивана Узгорова и его товарищей была просто дикой. Но так как силы были неравны, контуженные и израненные, они все равно попали в фашистский концлагерь Хамильхель, находившийся на территории оккупиро­ванной Эстонии.

Чуть только раны зажили, Иван с четырьмя товарищами совершили побег. Блуждая по незнакомой местности, они только на десятый день вышли к финской деревне Кипень, где местные жители, испугавшись за собственные «шкуры», связали и отвезли их в ближайшую комендатуру. Пленные после допроса были снова отправлены в лагерь, где их избили колючей проволокой и полуживых сбросили в ямы, из которых, даже выбравшись, можно было оказаться разорван­ным на куски разъяренными немецкими овчарками.

Чудом оставшихся в живых, их в грязном, вонючем вагоне увезли в Германии. Что было там, Иван не хотел, да и не мог вспоминать. Но три года фашистского плена, изнурительного труда на строи­тельстве дорог в Германии не сломили сибиряка, не ожесточили его душу.

Шла весна 1945 года, уцелевшие яблони своим цветом дурма­нили молодые головы парней и девчат, ждавших своего счастли­вого часа отправки на Родину. И в один из прекрасных весенних дней случайно лицом к лицу столкнулись высокий, но очень худой русский солдат и стройная сероглазая украинская девушка. Случайная встреча принесла с собой нежданную любовь. Сначала они испугались этого не к месту зародившегося чувства: ещё не закончилась война, не зажили душевные раны, да и будущее их, как пленных, было еще не определенным. И им казалось, что на лю­бовь у них не было морального права: они старались скрыть ее от посторонних глаз. Но сердцу не прикажешь. Они стали близки, хотя каждый день их нежной любви приносил страх потерять друг друга.

Война их свела вместе, но война и разлучила. Клаву отправили домой, на Украину, а Ивану пришлось служить еще год. За это время он не смог забыть и решил, во что бы то ни стало разыскать свою любимую девушку. А там, в украинском селе Даниловка, в маленькой белой хатке, его ждала не только Клава, но и сын, которому было уже три месяца.

На Родине, в далекой Сибири, в небольшом селе Осиновка, три года от Ивана не было никаких вестей. Не было и похоронки. Считали Ивана пропавшим без вести. И вдруг, как гром среди ясного неба, пришло радостное сообщение, что он жив и едет домой, да не один, а с молодой женой и маленьким сыном.

Может быть, я, живущая в мирное время, не права, но я никогда не смогла бы осудить их любовь, рожденную на войне, потому что уверена в том, что мы рождены на свет, чтобы познать любовь, чтобы любить. Это так ясно: дни, прожитые без любви, прожиты напрасно. И неважно, когда приходит любовь: весной или осенью, на войне или в мирное время - она всегда является началом семьи, началом целого поколения.

В 1995 году супруги Узгоровы в день их первой встречи отметили золотую свадьбу вечной любви и верно­сти.

Три года назад не стало Ивана Ивановича. Он ненадолго пережил свою Клаву.

В 15 лет я еще не знаю, что такое настоящая любовь, но я очень хочу, чтобы на моем жизненном пути встретилась любовь, похожая на ту, о которой мне рассказала их дочь Людмила Ивановна.