"Яблоки в тесте", Мод Линдсей.

учащаяся 1 курса академического лицея Университета мировой экономики и дипломатии. Город Ташкент, республика Узбекистан.

Перевод рассказа «Яблоки в тесте»

Мод Линдсей.

“The Apple Dumpling” is from

The Story Teller, by Maud Lindsay.

The Apple Dumpling

There was once upon a time an old woman who wanted an apple dumpling for supper. She had plenty of flour and plenty of butter, plenty of sugar and plenty of spice for a dozen dumplings, but there was one thing she did not have; and that was an apple.

She had plums, a tree full of them, the roundest and reddest that you can imagine; but, though you can make butter from cream and raisins of grapes, you cannot make an apple dumpling with plums, and there is no use trying.

The more the old woman thought of the dumpling the more she wanted it, and at last she dressed herself in her Sunday best and started out to seek an apple.

Before she left home, however, she filled a basket with plums from her plum-tree and, covering it over with a white cloth, hung it on her arm, for she said to herself: “There may be those in the world who have apples, and need plums.”

She had not gone very far when she came to a poultry yard filled with fine hens and geese and guineas. Ca-ca, quawk, quawk, poterack! What a noise they made; and in the midst of them stood a young woman who was feeding them with yellow corn. She nodded pleasantly to the old woman, and the old woman nodded to her; and soon the two were talking as if they had known each other always.

The young woman told the old woman about her fowls and the old woman told the young woman about the dumpling and the basket of plums for which she hoped to get apples.

“Dear me,” said the young woman when she heard this, “there is nothing my husband likes better than plum jelly with goose for his Sunday dinner, but unless you will take a bag of feathers for your plums he must do without, for that is the best I can offer you.”

“One pleased is better than two disappointed,” said the old woman then; and she emptied the plums into the young woman’s apron and putting the bag of feathers into her basket trudged on as merrily as before; for she said to herself:“If I am no nearer the dumpling than when I left home, I am at least no farther from it; and that feathers are lighter to carry than plums nobody can deny.”

Trudge, trudge, up hill and down she went, and presently she came to a garden of sweet flowers; lilies, lilacs, violets, roses–oh, never was there a lovelier garden!

The old woman stopped at the gate to look at the flowers; and as she looked she heard a man and a woman, who sat on the door-step of a house that stood in the garden, quarreling.

“Cotton,” said the woman.

“Straw,” said the man.

“Tis not–”

“It is,” they cried, and so it went between them, till they spied the old woman at the gate.

“Here is one who will settle the matter,” said the woman then; and she called to the old woman:

“Good mother, answer me this: If you were making a cushion for your grandfather’s chair would you not stuff it with cotton?”

“No,” said the old woman.

“I told you so,” cried the man. “Straw is the thing, and no need to go farther than the barn for it;” but the old woman shook her head.

“I would not stuff the cushion with straw,” said she; and it would have been hard to tell which one was the more cast down by her answers, the man or the woman.

But the old woman made haste to take the bag of feathers out of her basket, and give it to them.

“A feather cushion is fit for a king,” she said, “and as for me, an apple for a dumpling, or a nosegay from your garden will serve me as well as what I give.”

The man and the woman had no apples, but they were glad to exchange a nosegay from their garden for a bag of fine feathers, you may be sure. “There is nothing nicer for a cushion than feathers,” said the woman.

“My mother had one made of them,” said the man; and they laughed like children as they hurried into the garden to fill the old woman’s basket with the loveliest posies; lilies, lilacs, violets, roses–oh! never was there a sweeter nosegay.

“A good bargain, and not all of it in the basket,” said the old woman, for she was pleased to have stopped the quarrel, and when she had wished the two good fortune and a long life, she went upon her way again.

Now her way was the king’s highway, and as she walked there she met a young lord who was dressed in his finest clothes, for he was going to see his lady love. He would have been as handsome a young man as ever the sun shone on had it not been that his forehead was wrinkled into a terrible frown, and the corners of his mouth drawn down as if he had not a friend left in the whole world.

“A fair day and a good road,” said the old woman, stopping to drop him a courtesy.

“Fair or foul, good or bad, ’tis all one to me,” said he, “when the court jeweler has forgotten to send the ring he promised, and I must go to my lady with empty hands.”

“Empty hands are better than an empty heart,” said the old woman; “but then we are young only once; so you shall have a gift for your lady though I may never have an apple dumpling.” And she took the nosegay from her basket and gave it to the young lord which pleased him so much that the frown smoothed away from his forehead, and his mouth spread itself in a smile, and he was as handsome a young man as ever the sun shone on.

“Fair exchange is no robbery,” said he, and he unfastened a golden chain from round his neck and gave it to the old woman, and went away holding his nosegay with great care.

The old woman was delighted.

“With this golden chain I might buy all the apples in the king’s market, and then have something to spare,” she said to herself, as she hurried away toward town as fast as her feet could carry her.

But she had gone no farther than the turn of the road when she came upon a mother and children, standing in a doorway, whose faces were as sorrowful as her own was happy.

“What is the matter?” she asked as soon as she reached them.

“Matter enough,” answered the mother, “when the last crust of bread is eaten and not a farthing in the house to buy more.”

“Well-a-day,” cried the old woman when this was told her. “Never shall it be said of me that I eat apple dumpling for supper while my neighbors lack bread;” and she put the golden chain into the mother’s hands and hurried on without waiting for thanks.

She was not out of sight of the house, though, when the mother and children, every one of them laughing and talking as if it were Christmas or Candlemas day, overtook her.

“Little have we to give you,” said the mother who was the happiest of all, “for that you have done for us, but here is a little dog, whose barking will keep loneliness from your house, and a blessing goes with it.”

The old woman did not have the heart to say them nay, so into the basket went the little dog, and very snugly he lay there.

“A bag of feathers for a basket of plums; a nosegay of flowers for a bag of feathers; a golden chain for a nosegay of flowers; a dog and a blessing for a golden chain; all the world is give and take, and who knows but that I may have my apple yet,” said the old woman as she hurried on.

And sure enough she had not gone a half dozen yards when, right before her, she saw an apple-tree as full of apples as her plum-tree was full of plums. It grew in front of a house as much like her own as if the two were peas in the same pod; and on the porch of the house sat a little old man.

“A fine tree of apples!” called the old woman as soon as she was in speaking distance of him.

“Aye, but apple-trees and apples are poor company when a man is growing old,” said the old man; “and I would give them all if I had even so much as a little dog to bark on my door-step.”

“Bow-wow!” called the dog in the old woman’s basket, and in less time than it takes to read this story he was barking on the old man’s door-step, and the old woman was on her way home with a basket of apples on her arm.

She got there in plenty of time to make the dumpling for supper, and it was as sweet and brown a dumpling as heart could desire.

“If you try long enough and hard enough you can always have an apple dumpling for supper,” said the old woman; and she ate the dumpling to the very last crumb; and enjoyed it, too.

Яблоки в тесте

Мод Линдсей.

Жила-была пожилая женщина, которая хотела приготовить яблоки в тесте на ужин. У неё было много муки, много сахара и специй для приготовления, но у неё не было одного ингредиента, и это было яблоко.

У неё были сливовые деревья, на которых росли самые круглые и красные плоды, какие только можно себе представить. Но, хотя из сливок и винограда можно приготовить варенье, но уж точно нельзя приготовить яблоки в тесте со сливами, да и пытаться бесполезно.

Чем больше старуха думала о яблоках в тесте, тем больше ей хотелось их, и в конце концов она надела свое лучшее платье и отправилась в поисках яблок.

Однако прежде чем выйти из дома, она наполнила корзину сливами со своих деревьев и, накрыв её белой тканью, взяв на руку, и сказала себе: “Может быть на свете есть такие, у кого есть яблоки, но нужны сливы”.

Не успела она уйти далеко, как попала на птичий двор, полный кур, гусей и цесарок. Ка-ка, ква, ква, га-га ! Сильный шум был от них; а посреди них стояла молодая женщина, которая кормила их желтой кукурузой. Она приятно кивнула старухе, и старуха кивнула ей; и вскоре они заговорили так, как будто знали друг друга всю жизнь.

Молодая женщина рассказала старухе о своих птицах, а старуха рассказала молодой женщине о яблоках в тесте и корзине слив, за которые она надеялась получить яблоки.

“Боже мой, - сказала молодая женщина, когда она услышала это, - нет ничего, что мой муж любит больше, сливовое желе с гусем на воскресный ужин, но, если вы не возьмете с собой мешок перьев для слив, ему придется обойтись без него, потому что это лучшее что я могу вам предложить”.

“Лучше один довольный, чем два разочарованных”, - сказала тогда старуха; она высыпала сливы в фартук молодой женщины и, положив мешочек с перьями в корзину, пошла так же весело, как и раньше, ибо она сказала себе: “Если я не ближе к яблокам в тесте, чем тогда, когда ушла из дома, то, по крайней мере, я не дальше от ниъ; и что перья легче нести, чем сливы, никто не может отрицать”.

Она шла долго то вверх, то вниз по холму и вскоре пришла к саду прекрасных цветов: лилии, сирень, фиалки, розы - о, никогда не было на свете прекраснее сада!

Старуха остановилась у ворот, чтобы посмотреть на цветы; и, взглянув, она услышала, как мужчина и женщина, сидевшие на пороге дома, стоявшего в саду, ссорились.

“ Хлопок”, - говорила женщина.

“ Солома”, - сказал мужчина.

“ Это не...”

“ Это так”, - кричали они, и так продолжалось между ними, пока они не заметили старуху у ворот.

“Вот тот, кто уладит этот вопрос”, - сказала тогда женщина и позвала старуху:

“Добрая мамаша, ответь мне вот на что: если бы ты делала подушку для дедушкиного стула, ты бы не набила её ватой?”

-Нет, - сказала старуха.

-Я же тебе говорил, - воскликнул мужчина. - Солома- самое главное, и за ней не надо идти дальше сарая; но старуха покачала головой.

“Я бы не стала набивать подушку соломой”, - сказала она; и трудно было сказать, кто из них был больше расстроен её ответами: мужчина или женщина.

Но старуха поспешила вынуть из корзины мешок с перьями и отдала им.

“Перьевая подушка достойна короля, - сказала она, - а что касается меня, то яблоко для выпечки или букет из твоего сада послужат мне так же, как и то, что я даю”.

У мужчины и женщины не было яблок, но можете быть уверены в том, что они были рады обменять букет из своего сада на мешок прекрасных перьев. “Нет нечего лучше для подушки, чем перья”, - сказала женщина.

“Моя мать сделала один из них”, - сказал мужчина, и они смеялись, как дети, спеша в сад, чтобы наполнить корзину старухи прелестнейшими букетами лилии, сирень, фиалки, розы – ах ах ах! Никогда не было более красивого букета цветов.

“Хорошая сделка, и не все вопросы остались нерешенными”, - сказала старуха, потому что она была рада прекращению ссоры, и, пожелав им удачи и долгой жизни, снова пошла своей дорогой.

Теперь её путь лежал на королевскую дорогу. И по пути она встретила молодого лорда, одетого в свои лучшие одежды, поскольку он собирался увидеть свою возлюбленную. Он был бы таким же красивым молодым человеком, как и всегда. Светило солнце, его лоб был сморщен в ужасную морщину, а улыбка опущена вниз, как будто у него не осталось друга во всем мире.

“Хороший день и хорошая дорога”, - сказала старуха, остановившись, чтобы оказать ему любезность.

“Мне все равно, хороший или ненастный, приятная или плохая, - сказал он, - когда придворный ювелир забывает прислать обещанное кольцо, и мне приходится идти к миледи с пустыми руками”.

“Лучше пустые руки, чем пустое сердце”, - сказала старуха. “Но ведь мы молоды только один раз; так что у вас будет подарок для вашей дамы, хотя у меня, возможно, никогда не будет яблок в тесте”. И она взяла букет из своей корзины и отдала молодому лорду, букет ему так понравился, что его нахмуренные брови сошли с его лба, а рот раскрылся в улыбке, и он стал таким же красивым молодым человеком, как и всегда, когда светило солнце.

“Честный обмен -это не грабёж”, -сказал он, отстегнул золотую цепочку со своей шеи, отдал её старухе и ушел, бережно держа в руках свой букетик.

Старуха обрадовалась.

“С золотой цепочкой я могла бы скупить все яблоки на королевском рынке, и тогда у меня будет что-нибудь в запасе”, - сказала она себе и поспешила в город так быстро, как только могли нести её ноги.

Но не дошла она до поворота дороги, как наткнулась на мать и детей, стоящих в дверном проёме, их лица были столь же печальны, сколь её собственные были счастливы.

“В чем дело?”- спросила она, как только подошла к ним.

“Достаточно неважно, - ответила мать, - когда будет съедена последняя корочка хлеба, в доме не будет ни гроша, чтобы купить ещё”.

“Ну-ну!” - воскликнула старуха, когда ей об этом сказали. “Никогда обо мне не скажут, что я ела яблоки в тесте на ужин, в то время как у моих соседей не было хлеба”. И она положила золотую цепочку в руки матери и поспешила дальше, не дожидаясь благодарности.

Однако она не скрылась из виду дома, когда мать и дети, каждый из которых смеялся и разговаривал, как будто это было Рождество или Сретение, настигли её.

“Мало что мы можем дать тебе, - сказала мать, которая была счастливее всех, - за то, что ты сделала для нас, дарим тебе маленькую собачку, чей лай защитит тебя одиночества в доме, и с этим идет благословение”.

Старухе было жалко сказать им нет, поэтому взяла собачку, она залезла в корзину и очень уютно улеглась там.

“ Мешок перьев вместо корзины слив; букет цветов за мешок с перьями; собака и благословение за золотую цепочку; весь мир состоит из взаимных уступок, и кто знает, может быть, я ещё получу свое яблоко, - сказала старуха, спеша дальше.

И действительно, не успела она пройти и полдюжины ярдов, как прямо перед собой увидела яблоню, полную яблок, как её сливовое дерево было полно слив. Оно росло пред домом, таким похожим на её собственный, как если бы они были горошинами в одном стручке. А на крыльце дома сидел старичок.

“Прекрасное яблоневое дерево!”, - сказала старуха, как только она оказалась на расстоянии разговора от него.

-Да, но с яблонями и яблоками тяжело, когда человек стареет, - сказал старик. - И я бы отдал их все, если бы у меня на пороге лаяла хотя бы маленькая собачка.

“ Гав-гав” издала звук собака в корзине старухи, и за короткое время, необходимое для прочтения этого рассказа, собака залаяла на пороге старика, а старуха шла домой с корзиной яблок в руке.

Она пришла вовремя, чтобы приготовить яблоки в тесте на ужин, и они получились настолько сладкими и коричневыми, насколько только можно было пожелать.