Поэт и прозаик Александр Яшин (настоящая фамилия Попов) родился в деревне Блудново Никольского уезда Северо-Двинской губернии (сейчас Вологодская область).

Отец погиб в первую мировую войну, семья бедствовала, уже в детстве Яшин стал работать. Когда он закончил три класса начальной школы, деревенский сход послал его продолжать учебу в уездной школе, затем в педтехникуме. Писать стихи Яшин начал еще в школе, печатался в местных газетах, в «Пионерской правде» и др. Учительствовал в сельской школе, работал литсотрудником в Вологде, затем переехал в Архангельск. Все это время Яшин очень активно занимался общественной деятельностью в местных писательских организациях. Участвовал в работе I съезда советских писателей. С 1935 года живет в Москве. Первый изданный сборник стихов «Северянка» (1938 год). Закончил Литературный институт им. М.Горького. На фронт Великой Отечественной войны Яшин ушел добровольцем. Работал во фронтовых газетах, оперативных писательских группах. После войны много ездил по стране, на различные стройки, отражал увиденное в стихах, работал в Союзе писателей, был обычным советским поэтом.

Источник: https://www.booksite.ru/lichnosty/index.php?action=getwork&sub=about&pid=177

 Этапной для советской литературы явилась публикация в 1956 г. во 2-м выпуске сб. «Лит. Москва» рассказа «Рычаги». Автор выступил против партийного бюрократизма и фальшивой официальности. В руководителях колхозов принято было видеть рычаги партийной политики в деревне, автор же хочет видеть в них человеческие индивидуальности: «...это были чистые, сердечные, прямые люди, люди, а не рычаги». Рассказ «Рычаги» был подвергнут резкой критике в печати: «Автор выдает за коммунистов – проводников партийной политики в деревне заурядных обывателей с очень узким кругозором(...). Рассказ «Рычаги» – серьезный срыв в творчестве А. Яшина» (Дон. – 1957. – № 2. – С. 159 – 160). Однако именно этот рассказ в известной мере подготовил прозу Ф. Абрамова, В. Белова, С. Залыгина.

На мой взгляд это произведение вдвойне актуально и сейчас.

Рычаги

1956

Краткое содержание рассказа

Вечером в правлении колхоза сидело четверо: бородатый животновод Ципышев, кладовщик Щукин, бригадир полеводческой бригады Иван Коноплев и председатель колхоза Петр Кузьмич Кудрявцев. Ждали начала партсобрания, да запаздывала учительница Акулина Семеновна, пятый член парторганизации. В ожидании беседовали.

«Вот сказали — планируйте снизу, пусть колхоз сам решает, что сеять, — высказал наболевшее председатель. — А в районе нам наш план не утверждают: районный-то план спускают сверху. Был я на днях в районе, у самого (так Петр Кузьмич называл первого секретаря райкома). Что ж, говорю, вы с нами делаете? А он говорит: «Надо план перевыполнять, активно внедрять новое. Вы, говорит, теперь наши рычаги в деревне». «Он здесь долго не усидит, — сказал Ципышев. — Людей не слушает, все сам решает. Люди для него — только рычаги. Без строгости не может. На собрании как оглядит всех, как буркнет — душа в пятки уходит». «Нас не только учить, нас и слушать надо, — добавил Коноплев. — А то все сверху да сверху. Планы сверху, урожайность сверху. Не выполнишь, значит, вожжи распустил. А разве мы не за одно дело болеем, разве у нас интересы разные?» Взяв обеими руками горшок с окурками, Коноплев пошёл к порогу и вывалил окурки в угол. И вдруг из-за широкой русской печи раздался повелительный старушечий окрик: «Куда сыплешь, дохлой? Не тебе подметать. Пол только вымыла, опять запаскудили весь».

От неожиданности мужики вздрогнули и переглянулись. Оказывается, в избе все время присутствовал ещё один человек. Разговор оборвался. Долго молчали, курили... Один Щукин не выдержал и наконец громко захохотал: «Ох и напугала же нас проклятая баба!»

Петр Кузьмич и Коноплев переглянулись и тоже засмеялись. «Вдруг из-за печки как рявкнет. Ну, думаю, сам приехал, застукал нас...»

Смех разрядил напряжённость и вернул людям их нормальное самочувствие.

«И чего мы боимся, мужики? — раздумчиво и немного грустно произнёс вдруг Петр Кузьмич. — Ведь самих себя боимся!»

Наконец пришла учительница. Надо было открывать партсобрание. Но что произошло с Ципышевым? Голос его приобрёл твёрдость и властность, глаза посуровели. Тем же сухим, строгим голосом, каким говорил перед началом собраний секретарь райкома, он произнёс те же слова: «Начнём, товарищи! Все в сборе?»

А их и было всего-навсего пятеро. Лица у всех стали сосредоточенными, напряжёнными и скучными. Собрание началось. И началось то самое, о чем так откровенно только что говорили они между собой, понося казёнщину и бюрократизм.

«Товарищи! — сказал председатель. — Райком и райисполком не утвердили нашего производственного плана. Это не к лицу нам. Мы не провели разъяснительной работы с массой и не убедили ее».

Суть доклада сводилась к тому, что план севооборота колхоза следует исправить согласно указаниям райкома и райисполкома. Расхождений во мнениях не обнаружилось, в резолюции решили написать так: «В обстановке высокого трудового подъёма по всему колхозу развёртывается...»

Неожиданно заговорил радиоприёмник: передавались материалы о подготовке к XX съезду. Вся надежда у мужиков была теперь на съезд: на нем определят, как жить.

И когда по дороге домой у Кудрявцева и Коноплева возобновился разговор — тот самый, который шёл до собрания, — это снова были сердечные, прямые люди. Люди, а не рычаги.

«Рычаги», «Вологодская свадьба», а также повесть Яшина «Сирота» (1962) знаменовали принципиальное углубление подхода автора к анализу реальной жизни, росли напряжение раздумий, неуспокоенность души, гражданская смелость. Как свидетельствовал Ф. Абрамов, «одно качество непременно присуще всему, что писал зрелый Яшин, – это исповедальная правдивость и искренность» (Новый мир. – 1973. – № 4.– С. 252). Яшин проявил себя и как мастер лирической прозы в повести «Угощаю рябиной» (1965), в циклах новелл «Вместе с Пришвиным», «Сладкий остров», «Маленькие рассказы». Как сказала о нем О. Фокина: «Не парижен и не книжек/Русский, сельский, свой, живой».

Александра Яковливича почти перестают печатать. Он уезжает на родину. Там он строит домик в месте любимом с дества на Бобришном угоре. Боряь с болезнью, он завещает похоронить его рядом с домиком.

Последние сборники стихов Яшина – «Босиком по земле» (1965) и «День творенья» (1968). Умер от рака 11 июля 1968 года в Москве. Похоронен на Бобришном Угоре.

11 июля 1972 г. в сквере Никольской школы-интерната был открыт памятник А. Яшину. В 1974 г. Совет Министров РСФСР присвоил школе-интернату имя Александра Яшина; на Бобришном угоре открыт дом-музей писателя. В Никольске был открыт музей имени Яшина, где воссоздана обстановка московского кабинета писателя. В экспозицию вошли подлинные документы, фотографии, вещи, принадлежавшие писателю и его семье, библиотека. Историко-мемориальный музей Александра Яшина включает в себя также мемориальный комплекс писателя на Бобришном Угоре и дом-музей в деревне Блудново.