Картины – окна. Окна – зеркала душ. Души – моря.
Картины – окна. Окна – зеркала душ. Души – моря.
Давно ли я была у окулиста? Мне кажется, у меня в глазах двоится: две черные потрёпанные куртки, две шапки с полуотвалившимися шариками, именуемыми «помпончиками», сделанными из искусственного дешёвого меха, две пары ботинок выгоревшего оранжевого цвета, будто в нашем крае, где в подножном мире нет особого разнообразия, ни цветных тротуарных плиток, ни мраморных квадратиков, по которым можно прыгать с мыслями «оступлюсь – проиграю» или «собьюсь со счета – провалюсь в лаву». Лишь круглогодично сухая трава, тёмно-серый гравий, снег и обрывы. Стоп! Что? Обрывы? Чёрт, я чуть не оступилась! Откуда в нашем регионе, где, как когда-то пели КВНщики: «Не равнина, а климат иной», такая пропасть. И что самое интересное: она кажется мне какой-то до боли знакомой. Неужели моё «отсутствие разносторонности» успело в погоне за качественной литературой подметить что-то новенькое. Если я не ошибаюсь, когда подходишь к краю, моему взору должны предстать море, деревянные корабли и жёлто-фиолетовое грозовое небо.
Топ-топ. Топ-топ. Шаг-шаг. Шаг-шаг. Бег-бег. Бег-бег. Край-край. Край-кр…
Фьорды!
Дубовые корабли! Викинги! Падшие войны! Взмахи крыльев Валькирий! Распахнутые врата! Её величие Вальхалла!
Пронзительно острая и глазовыкалывающе – жёлтая молния, светом ярче тысяч солнц, стремительно вонзила свои клыки со смертоносным ядом в моё плечо, коснувшись внутреннего невинного ангела, закрывающего пеленой глаза на все ужасы, происходящие в водах Скандинавии на самом деле. Небездушно покровитель спасал меня от дикого плача широкоплечих женщин с мощнейшими крыльями за спиной, от брани давно ушедших из жизни отцов, чьи предки не научились на их ошибках и вновь сквозь все нормы морали помчались в атаку. Но ничего этого нет на небе. Ничего этого нет на картине. Какофония за её пределами, она же и является причиной неспокойного поведения моря – воплощения мести и грешных душ, противоречиво отдающих жизнь за благое дело и свой покой.
Картина «Шторм на Норвежском побережье», написанная художником Бааде Кнутом в 1846 году, представляет нашему взору состояние моря на момент открытия врат в священное место, сугубо по моему скромному мнению. Мужественные и отважные красотки неземной красоты ждут новых гостей в свой уютный райский уголок. Мощные скалы заостряют свои изголовья, пропуская сквозь них последние лучи палящего солнца, уходящего за громоздкие тучи; волны мракобесят под гимн ударов тяжёлых вёсел о совсем недавно спокойную воду.
И вот на морскую арену выплывают деревянные громадины с бесстрашными всадниками. Корабли не успевают продемонстрировать свою мощь ввиду стремительной атаки водной стихии. Море формирует кладбище суден, делая из кораблей плавучие гробы. Эти жалкие попытки противостояния природы изображены на картине «Крушение», написанной в 1835 году тем же художником Бааде Кнутом. Несмотря на то, что картина написана ранее, в моём разуме логика повествования сложилась иначе, ввиду этого она не соответствует этому временному коридору.
Следующий этап включает в себя сцены с огнём и кровью. Будьте осторожны! Силы на исходе! Надежды на спасенье нет! Ярко-алый свет маяка вдали, словно свет в конце тоннеля, манит к себе единый дух доблестных воинов. Кульминационный момент битвы повествует картина «Океан в ночное время с пылающим кораблём» художника МаркусаЛарсона.
И наконец, когда силы природы разделили поровну своих жертв, отправив их души в Рай, наступает штиль. Ветер не гудит в толщах скал, утёсы затупили свои концы, тучи иссыхают и уступают место Луне. Вечер. Тихо. «Лунный свет» художника Бааде Кнута- последнее слово, сказанное природой, но не её покорным слугой – не человеком.
Его бой продолжается, только уже не на морской глади, а у себя в душе. По мёртвым душа его кричит, от обрывков длинных шерстяных рубах его тошнит. Отныне ненависть – его флаг, но лишь внутри, ведь быть против сил природы, значит быть против Богов, проповедующих разные пути. Остаётся лишь стоять на краю. Остаётся просить прощения. Остаётся ждать рассвета как спасения. Картина, написанная Кнутом Бааде, где на краю утёса стоит викинг, склонив голову, знаменует принятие ситуации обеих сторон. Последнее слово человека – молчание. Последнее слово человека – покаяние.
Проморгаюсь. Вновь улица. Окно. Моё отражение. Моё. Моё. Не моего внутреннего мира, не моего.
Зазеркальный мир преследует нас всюду: в лакированной мебели, в трельяжах, в луже, в тени. В этих отражениях мы видим Себя Поверхностного. И лишь взглянув на морскую гладь можно заметить Внутренний Мир Свой. Каждый по-разному переживает определенные события: у кого-то всё начинается со штиля, у кого-то – с кровопролития. Неважно. Всё это возможно скрыть перед простыми смертными. Всё это невозможно скрыть перед морем.
Каждый по-разному прочувствует атмосферу данных картин и, быть может, для каждой напишет отдельную историю. И для него это будет уже совершенно другим повествованием.
Во мне чаша не выплеснутых когда-то эмоций была переполнена, ввиду этого я увидела сюжеты этих картин в отражении окон. Поэтому для менякартины – окна, окна – зеркала душ, души – моря.
