Исследовательская работа «Отечества достойный сын»

   В славной плеяде выдающихся русских мореплавателей 19 века Геннадий Иванович Невельской занимает особое место. В 1849-1856 годы, возглавляя Амурскую экспедицию, этот смелый исследователь совершил крупнейшие географические открытия в районе нижнего течения Амура и северных берегов Японского моря и присоединил к России огромные пространства Приамурья и Приморья.

   Карты русских промышленников и мореходов 18 века, а также  рассказы В. Д. Пояркова и первые русские атласы ясно говорили: «Устье Амура выходит в пролив, отделяющий остров Сахалин от материка». Можно ли пройти на судах в устье Амура? Невельской дал себе твердое слово найти истину. Отказываясь от должности командира на фрегате Невельской, тем самым он отказывается  от карьерного роста и идет на риск, заведомо лишая себя всяческого благополучия.

   Казалось бы, важное для интересов государства дело, которое задумал передовой морской офицер, должно всюду встретить поддержку. Но на пути Невельского встала поистине непроходимая стена косности царских сановников и самого Николая I. Один из пунктов инструкции гласил: "В случае, если при входе в лиман встретите мели, то не должны подвергнуть судно опасности, ибо положительно известно, что устье реки недоступно". "...Река Амур не имеет для России никакого значения". Прочитав сие донесение, Николай I наложил окончательную резолюцию:  "Вопрос об Амуре, как реке бесполезной, оставить". Весьма затруднительным было положение рядового флотского офицера. Ведь ему приходилось идти наперекор самому царю, а такое даром не сходило. Что было делать? Отказаться от своего намерения? Но ведь он дал себе слово его выполнить!

   Началась особо опасная часть плавания - по совершенно не изведанным водам. Решалась и судьба самого Невельского. Он знал: в случае неудачи его ждет суровое наказание. «Здесь, между скалистыми мысами на материке, названными мной в честь Лазарева и Муравьева, и низменным мысом Погиби на Сахалине, вместо найденного Крузенштерном, Лаперузом, Броутоном и в 1846 году Гавриловым низменного перешейка, мы открыли пролив».

   Свершилось! Русский моряк Геннадий Иванович Невельской достоверно определил островное положение Сахалина и доступность устья судов. Муравьев, конечно, понял значение этого события. В Петербург пошло срочное донесение начальнику Главного Морского штаба. Сдав в Охотске транспорт, Невельской вместе с офицерами - участниками экспедиции отправился в Петербург, чтобы представить журналы и карты, рапорт генерал-губернатора. Он хотел лично доложить о своих открытиях, надеясь, что впоследствии ему разрешат приступить к более подробным исследованиям.

   Все произошло иначе. Граф Нессельроде, теперь уже не просто министр, но и председатель так называемого Особого комитета для обсуждения и выработки мер по укреплению позиций России на Дальнем Востоке, слушал Геннадия Ивановича весьма холодно и отнесся к его сообщению с явным недоверием. Комитет вынес половинчатое решение: создать Амурскую экспедицию во главе с Невельским и поручить организовать зимовье на юго-восточном берегу Охотского моря. Но, ни в коем случае не касаться лимана и реки Амура!

   Невельскому вновь приходилось действовать на свой страх и риск. У северного входа в Амурский лиман, Невельской 29 июня 1850 года заложил первое со времен Пояркова русское зимовье. Он назвал его Петровским в честь Петра I. Геннадий Иванович думал о том, как надежнее охранить Амурский лиман от вторжения иностранных кораблей. Без нового нарушения указаний "свыше" ему опять не обойтись: он решает основать еще один пост, теперь уже на самом Амуре. Больше всего для поселения подходит мыс Куегда. Невельской объявил своей команде: «…Тут будет основан пост!..». Так в устье Амура был заложен знаменитый впоследствии Николаевский пост.

   В столице над Невельским собрались грозовые тучи. Причина недовольства им была прежняя: как он посмел нарушить указания самого царя и самолично устанавливать посты в устье Амура?!  "Наказать и наказать примерно" – так судили вельможи, подобные Нессельроде. Уже был подготовлен приказ о ликвидации Николаевского поста. А самого Невельского было решено ни более, ни менее: разжаловать в рядовые. За что? А все за то же: "за дерзкие и противные высочайшей воле" действия. От опалы Невельского спасло лишь вмешательство Муравьева. Тот сумел доказать царю необходимость спешного освоения русскими бассейна реки Амур, но при этом было принято решение всемерно ограничить действия Амурской экспедиции.

   Геннадия Ивановича поражала слепота тех, от кого зависела судьба Амурской экспедиции. Заботила его и судьба уже основанных постов. Над их жителями нависла угроза голодной смерти, начались заболевания цингой. Несмотря на все преграды, Невельской твердо решил продолжать изучение края. Своим горячим энтузиазмом, высоким патриотизмом он заражал и других участников экспедиции.

   Невельской, вновь нарушая все инструкции, решил поднять русский флаг теперь уже на правом берегу Амура, у озера Большое Кизи, а также на берегу залива Де-Кастри. Он понимал, что новые посты позволят контролировать вход и выход всех судов в залив. Озеро Большое Кизи, лежащее на пути к заливу, могло бы стать хорошей тыловой базой. Муравьев был недоволен: эти действия шли в разрез с его собственным намерением - создать главный порт на Тихом океане в Петропавловске-Камчатском. Но Невельской знал, что там нет ни удобных дорог, ни сплавных рек. И снова Муравьев добился правительственного разрешения именно на свои предложения.

   Уже к середине 1853 года над русскими землями в восточной части Азиатского материка, которая прилегала к берегам Татарского пролива, Амурской экспедицией был поднят русский государственный флаг. Это событие приобретало особенно большое значение в связи с резким ухудшением взаимоотношений России с Англией и Францией. Яснее становилась реальная опасность нападения этих держав на территорию России в районе Дальнего Востока. Даже многие из недальновидных царедворцев начали понимать важность деятельности Невельского. Все очевиднее становилась его правота. Наконец правительство приняло решение: выделить Амурскую экспедицию из подчинения Российско-Американской компании и дать ей отдельный штат.

   Как мы видим, Амурская экспедиция под руководством Невельского постоянно находилась в движении, в состоянии кипучей деятельности. А в далекой Европе бушевала Крымская война. Естественно, она крайне обострила обстановку и на Дальнем Востоке. Война с Англией и Францией потребовала изменений в планах экспедиции Невельского. Главные усилия пришлось сосредоточить на укреплении естественных границ края, позаботиться о его безопасности в случае нападения англо-французского флота. Правда, открылась навигация по Амуру, и помощь могла прийти по этой реке. "Вся Сибирь встрепенулась при вести об открытии плавания по Амуру", - писал об этом важном событии Невельской.

   Участники Амурской экспедиции узнали: англичане и французы, несмотря на провал первого натиска, на Петропавловск-Камчатский, снова готовятся к штурму города, а также стремятся уничтожить русскую эскадру в Тихом океане. В этот критический момент Невельской вновь обращается к Муравьеву. Он пишет, что спасение доблестных защитников Петропавловска-Камчатского возможно лишь в том случае, если они сами ранней весной уплывут из города на судах эскадры и, обманув бдительность неприятеля, успеют скрыться в лимане. Ответа от Муравьева Невельской не получил.

   Неприятель был уверен: русские корабли надежно заперты в заливе, ведь о проливе ему не было известно. Поэтому англо-французская эскадра отошла немного на юг и скрылась, пытаясь выманить русские корабли из залива: там, на просторе, им удобнее вести бой. Но, не дождавшись русских, неприятель вернулся к заливу и не поверил своим глазам. Русская флотилия как сквозь землю провалилась. На самом, же деле все русские суда спокойно ушли на север - проходом, открытым Невельским. Вскоре флотилия сосредоточилась возле устья Амура.

   Муравьев вручил Невельскому приказ: Амурская экспедиция упразднялась. Невельской же назначался начальником штаба при самом Муравьеве - главнокомандующем всеми морскими и сухопутными силами, сосредоточенными в Приамурском крае. Это был конец всей деятельности Невельского. Невельской недолго числился при Муравьеве начальником штаба. Генерал-губернатор уехал в Иркутск, взяв с собой всех сотрудников. "Позабыл" он одного Невельского. Сорокатрехлетний мореплаватель и путешественник остался не у дел.

   Из воспоминаний о встрече с Невельским известного исследователя Приамурья М. И. Венюкова – одного из тех, кто закладывал город Хабаровск: "Более честного человека мне не случалось встречать, и хотя его резкость, угловатость могли не нравиться, но всякий, кто имел случай ближе подойти к нему, скоро замечал, какая теплая, глубоко симпатичная натура скрывалась за его непредставительной наружностью".

   Справедливо отозвался о деятельности Невельского А. П. Чехов, который в 1890 году приезжал на Сахалин. "Замечательным русским человеком" назвал он Геннадия Ивановича. "Это был энергичный, горячего темперамента человек, образованный, самоотверженный, гуманный, до мозга костей проникнутый идеей и преданный ей фанатически, чистый нравственно". Антон Павлович с горечью писал, что официальная Россия не только не оценила подвигов русских офицеров, но и предала забвению их имена.

   Действия Амурской экспедиции, возглавляемой Г. И. Невельским, явились краеугольным камнем в деле присоединения Приамурья и Сахалина, а затем и Приморья к России. Они привели, в конце концов, к подписанию в 1858 и в 1860 годах равноправных, взаимовыгодных русско-китайских Айгунского и Пекинского договоров, имевших чрезвычайно важные последствия для России и Китая.

   Изучая материалы, очерки об Амурской экспедиции, подспудно закрадывается мысль о том, что экспедицию не поддерживал именно граф Муравьев. Складывалось ощущение предательских действий со стороны генерал-губернатора.  Причиной перелома в отношениях Муравьева к Невельскому, несомненно, была самая обычная и самая страшная человеческая страсть — зависть.

   Осознав в 1855 году все величие поистине державных свершений Невельского, боевой в прошлом, незаурядный и энергичный государственный деятель Муравьев не смог устоять перед искушениями зависти. Генерал-губернатор Восточной Сибири стал завидовать скромному подвижнику Невельскому и не нашел в себе мужества, чтобы при ликвидации Амурской экспедиции и при докладе об этом Александру II настоять на должной оценке выдающихся подвигов Невельского и его сподвижников, отказаться от того, чтобы заслуги Невельского, в сущности, были приписаны правительством Муравьеву.

   При всем том большая, истинная заслуга Муравьева в том, что он был одним из немногих, оценивших с самого начала великую идею скромного капитан-лейтенанта Невельского о необходимости реализовать деяния русских землепроходцев и обосновать закрепление стратегически необходимого России выхода на Тихий океан. В силу этого он последовательно защищал его от несправедливых нападок Нессельроде и его приспешников. Если бы позднее он не соблазнился возможностью несправедливого присуждения ему лавров, которых в действительности заслуживали Невельской и его помощники, то его слава как государственного деятеля осталась бы неомраченной.

   Что значит любить Родину? Это значит верить в лучшее будущее для своего народа, ведь без него не было бы ничего. Человека нельзя заставить любить свою Родину, но и нельзя заставить ее разлюбить, ведь Родина – это начало пути для человека, как и его отчий дом, род, семья. Не стоит забывать и о том, что дословно Родина переводится как «земля отцов, предков». Поэтому можно также сделать следующий вывод: любить Отчизну, быть патриотом, значит помнить прошлое, своих предков, их заветы и воспоминания и бережно хранить их для будущих поколений, передавая все, что удалось запомнить и сохранить из уст в уста, из поколения в поколение. Именно таким человеком с большой буквы, истинным патриотом своей страны и был Геннадий Иванович Невельской.