Урок литературы в 11 классе «Трагизм поэмы С.А. Есенина "Чёрный человек"»
Урок 45. Трагизм поэмы С. А. Есенина «Черный человек»
Цель урока: показать, как создается трагический пафос поэмы.
Методические приемы: лекция с элементами беседы; аналитическое чтение поэмы.
Ход урока
I. Слово учителя
Поэма «Анна Снегина», которая заканчивается грустно, но романтически светло, относится к январю 1925 года. А в ноябре того же года написана задуманная еще в 1923 году последняя поэма Есенина, «Черный человек». Само название настраивает на трагический лад. Тема утраченной молодости, несбывшихся, погибших надежд очевидна и в лирике: «Не жалею, не зову, не плачу...» (1921); «Да! Теперь решено. Без возврата...» (1922); «Снова пьют здесь, дерутся и плачут...» (1922); «Цветы мне говорят — прощай...» (1925). Читаем некоторые из этих стихотворений.
1925 год отмечен для Есенина особенно тягостными предчувствиями, очарованиями, крушением надежд и по отношению к России (в «Анне Снегиной» — и о российской трагедии, о разоре и погибели крестьянского мира), и по отношению к собственной судьбе:
Снежная равнина, белая луна,
Саваном покрыта наша сторона.
И березы в белом плачут по лесам.
Кто погиб здесь? Умер? Уж не я ли сам?
Из этих настроений и родился «Черный человек», трагический феномен раздвоенного сознания, «двойник-самозванец», «фиктивный другой» (термины М. Бахтина).
II. Аналитическая беседа с комментариями учителя
— Как бы вы определили жанр поэмы и ее композицию?
Поэма начинается с обращения:
Друг мой, друг мой,
Я очень и очень болен.
Сам не знаю, откуда взялась эта боль.
То ли ветер свистит
Над пустым и безлюдным полем,
То ль, как рощу в сентябрь,
Осыпает мозги алкоголь.
Эти же строки повторяются в середине поэмы, деля ее пополам. Поэма построена как диалог «черного человека» с лирическим героем. Как оказывается, это беспощадный разговор с самим собой, откровенный до «блевоты», исповедь перед самим собой, после которой жить уже невозможно.
— Попробуем проследить, как создается трагический пафос 1-й части поэмы.
Трагизм нарастает постепенно. В начале поэмы возникает образ, обычно вызывающий усмешку:
Голова моя машет ушами,
Как крыльями птица.
Ей на шее ноги
Маячить больше невмочь.
Быстро становится понятно, что так передается алкогольный бред, и становится уже не до смеха. Одиннадцать раз в первой части появляется рефрен: «Черный человек», закрепляя навязчивое видение в сознании читателя.
«Прескверный гость» посетил поэта. Он явился прочитать «мерзкую книгу» его постыдных деяний, отнять у него малейшую надежду на спасение. Незваный ночной пришелец выворачивает перед грешником всю демоническую, им же вдохновленную, сторону его жизни. Кроме нее ничего и не осталось. Страшно и то, что «прохвост и забулдыга» имел в книге своей жизни «много прекраснейших мыслей и планов», неосуществленных и неосуществимых, конечно, «в стране / Самых отвратительных / Громил и шарлатанов». Это о России, о родной стране?
— Какую роль в создании трагического пафоса играет лексика?
«Темная» лексика: «мерзкий», «гнусавый», «прохвост», «забулдыга», «тоска», «страх», «отвратительный», «громилы», «шарлатаны», «дьявол», «авантюрист», «изломанный», «лживый», «скверная», «скандальный» и т. д. — оттеняется немногими «светлыми» словами: «прекраснейший», «чистый», «веселый», «изящный», «милая», «счастье», «улыбчивый».
— Понаблюдаем за цветовой гаммой. Что меняется по сравнению с традиционным есенинским многоцветьем?
«Цветная» поэзия Есенина здесь оставляет почти один черный цвет. Упоминается еще «до дьявола» чистый снег, какой-то мальчик «желтоволосый, с голубыми глазами», а любимый поэтом голубой цвет становится страшным эпитетом: «глаза покрываются голубой блевотой».
— Как лирический герой реагирует на обвинения «черного человека»?
Герой еще пытается сопротивляться: «Черный человек! / Ты не смеешь этого!» Но с ужасом принимает молчаливое обвинение, что он «жулик и вор, / Так бесстыдно и нагло / Обокравший кого-то».
— Комментируем начало второй части. Вторая часть начинается как будто мирно:
Ночь морозная.
Тих покой перекрестка.
Я один у окошка,
Ни гостя, ни друга не жду.
Вся равнина покрыта
Сыпучей и мягкой известкой,
И деревья, как всадники
Съехались в нашем саду.
Но уже в следующей строфе жуткое видение появляется снова: «Где-то плачет / Ночная зловещая птица», деревья, только что казавшиеся мирными всадниками, «сеют копытливый стук», тревожный стук, и опять возникает «черный человек».
— Есть ли отличия в описании «черного человека» в первой и второй частях поэмы?
В первой части «черный человек» почти бесплотен. Правда, он садится на кровать, «водит пальцем по мерзкой книге», гнусавит, читает, бормочет, глядит в упор, передает свои мысли. То есть, он описан через действия. Во второй части «черный человек» упоминается лишь дважды, но зато описание его конкретизируется:
Вот опять этот черный
На кресло мое садится,
Приподняв свой цилиндр
И откинув небрежно сюртук.
Это уже черт из видений Ивана Карамазова, например. Он уже не «бормочет», а «хрипит», а сам «все ближе и ближе клонится». Он уже не просто читает книгу жизни героя, он открыто издевается над ним:
Ах, положим ошибся!
Ведь нынче луна.
Что же нужно еще
Напоенному дремой мирку?
Может, с толстыми ляжками
Тайно придет «она»,
И ты будешь читать
Свою дохлую томную лирику?
Издевка сменяется ностальгической картиной детства героя: «жил мальчик / В простой крестьянской семье, / Желтоволосый, с голубыми глазами...», «черный человек» дразнит утерянной навсегда праведной дорогой. И снова издевка:
И вот стал он взрослым,
к тому ж поэт,
Хоть с небольшой,
Но ухватистой силою,
И какую-то женщину
Сорока с лишним лет,
Называл скверной девочкой
И своею милою.
— Какова развязка поэмы? Как она связана с развязкой судьбы поэта? Выносить издевательства уже невозможно. Брошенная в «черного человека» трость приносит герою не освобождение, а лишь опустошение: зеркало разбито, «черный человек» оказался вторым «Я» героя («Я в цилиндре стою»). Рассвет, обычно символизирующий начало, обновление, сопровождается безысходным: «...Месяц умер». Начало и конец последней строфы отмечен многоточиями. Точка в судьбе поэта будет поставлена через полтора месяца.
III. Тест по произведениям С. А. Есенина (см. Приложение в конце книги)
IV. Практикум по творчеству С. А. Есенина
1. Как вы думаете, какие стихотворения Есенина можно назвать песнями? Что в образной системе, ритмике, строфике, лексике, поэтическом синтаксисе есенинских стихотворений продолжает традиции русских народных лирических песен? Похож ли лирический герой есенинских стихотворений на лирического героя русского песенного фольклора? («Выткался на озере алый цвет зари...», «Под венком лесной ромашки...», «Темна ноченька, не спится...», «Хороша была Танюша, краше не было в селе...», «Заиграй, сыграй, тальяночка, малиновы меха...»).
2. Как вы думаете, можно ли говорить о наличии любовного сюжета в «Персидских мотивах»? Подтвердите свое мнение цитатами из стихотворений цикла. В цикле возлюбленная лирического героя названа разными именами. Как вы думаете, почему?
3. «Большое видится на расстоянье...» — писал Есенин водном из своих стихотворений. В «Анне Снегиной» поэт, преодолев заметное временное расстояние и значительное расстояние мучительных размышлений, оценки того, «куда несет нас рок событий», вновь возвращается к событиям 1917 года в русской деревне. Перечитайте стихотворения и маленькие поэмы Есенина, написанные в 1917—1918 гг. Подумайте, есть ли различия в восприятии революционных событий лирическим героем есенинских стихотворений 1917—1918 годов и героем «Анны Снегиной». В чем причины столь разительных перемен в оценке Есениным происходящих социальных потрясений? Аргументируйте свои суждения цитатами из произведений поэта.
4. Подготовьте подробные характеристики персонажей «Анны Снегиной», опираясь в основном на форму и содержание их речи. Как выразилось отношение автора к своим персонажам через их речевую характеристику? Какие художественные языковые средства позволили поэту создать не только различные социальные типы героев (Прон, Анна), но и яркие, индивидуальные характеры людей, близких по социальному положению (возница, мельник, жена мельника)?
Домашнее задание
1. Читать раннюю лирику Маяковского.
2. Индивидуальное задание: доклад-сообщение о биографии поэта.
Дополнительные материалы к урокам
I1. Желая видеть в современности радикальные перемены, Есенин пришел к мысли и о создании иной поэзии. Он стал вдохновителем новой школы — имажинизма. Имажинисты, прежде всего его теоретики и практики В. Шершеневич и А. Мариенгоф увлекли Есенина пристальным вниманием к образотворчеству. В его поэзии появились сложные, основанные на неожиданных ассоциациях образы: «По пруду лебедем красным / Плавает тихий закат», «Золотою лягушкой луна / Распласталась на тихой воде», «Взбрезжи, полночь, луны кувшин / Зачерпнуть молока берез» и т. д. Однако идеология имажинизма была чужда Есенину. Имажинисты объявили образ самоценным, изгнали из поэзии интуицию, подменив ее логикой, духовные и национальные начала русской поэзии не признавались, но приоритетным был провозглашен плотский мир, что позволило поэтам выстраивать стихотворения на физиологических, эротических, вульгарных образах. Антиэстетизм стал в поэзии имажинистов достоинством. Талант как художественная данность устранялся. В начале увлечения имажинизмом Есенин написал теоретическую статью «Ключи Марии», в которой высказал свою философию искусства. Он воспринимал образ как синтез неба и земли, мистического и прозаического, тайного и очевидного. Его отношение к слову было исключительно метафизическим, по сути — религиозным. Он верил в силу интуиции.
II. История Есенина есть история заблуждений. Идеальной мужицкой Руси, в которую верил он, не было. Грядущая Инония, которая должна была сойти с неба на эту Русь — не сошла и сойти не могла. Он поверил, что большевистская революция есть путь к тому, что «больше революции», а она оказалась путем к последней мерзости — к нэпу. Он думал, что верует во Христа, а в действительности не веровал, но, отрекаясь от Него и кощунствуя, пережил всю муку и боль, как если бы веровал в самом деле. Он отрекся от Бога во имя любви к человеку, а человек только и делал, что снял крест с церкви да повесил Ленина вместо иконы и развернул Маркса, как Библию.
И однако, сверх всех заблуждений и всех жизненных паданий Есенина остается что-то, что глубока привлекает к нему. Точно сквозь все эти заблуждения проходит какая-то огромная, драгоценная правда. Что же так привлекает к Есенину и какая это правда? Думаю, ответ ясен. Прекрасно и благородно в Есенине то, что он был бесконечно правдив в своем творчестве и пред своею совестью, что во всех доходил до конца, что не побоялся сознать ошибки, приняв на себя и то, на что соблазняли его другие, — и за все захотел расплатиться ценой страшной. Правда же его — любовь к родине, пусть незрячая, но великая. Ее исповедовал он даже в облике хулигана:
Я люблю родину,
Я очень люблю родину!
Горе его было в том, что он не сумел назвать ее: он воспевал и бревенчатую Русь, и мужицкую Руссию, и социалистическую Инонию, и азиатскую Рассею, пытался принять даже СССР, — одно лишь верное имя не пришло ему на уста: Россия. В том и было его главное заблуждение, не злая воля, а горькая ошибка. Тут и завязка, и развязка его трагедии. Февраль 1926
(В. Ходасевич. Некрополь.)
II. Анализ стихотворений
«Я последний поэт деревни» (1920)— прощальная обедня, панихида по России-храму, уходящей Руси, крестьянской культуре. Тема гибели старого мира и победы новой, «железной» культуры решена трагически. Развивается и мотив гибели лирического героя: «И луны часы деревянные / Прохрипят мой двенадцатый час». Этот параллелизм выразился в структуре первой строфы: поэт («Я последний поэт деревни…»), родина («Скромен в песнях дощатый мост»), поэт («За прощальной стою обедней»), родина («Кадящих листвой берез»). Отныне деревня лишь лирический образ.
Компромисс деревенского и пролетарского миров исключен. Символ урбанистической культуры — «железный гость», образы крестьянского бытия — «злак овсяный, зарею пролитый», колосья-кони, голубое поле. Их противопоставление раскрывает конфликт живого и неживого; «железный гость», его «неживые, чужие ладони» несут гибель. Ветер, выражал тему обреченности крестьянства, справляет панихидный пляс.
Избавление от разлада, конфликтности и стремление к гармонии — эмоциональный и философский стержень поздней лирики Есенина, к какому бы тематическому направлению она ни относилась. Стихотворение «Неуютная жидкая лунность...» (1925) запечатлело стремление поэта преодолеть отчаяние и найти гармонию даже в новой деревне: «Через каменное и стальное / Вижу мощь я родной стороны». В патриархальной деревне ему вспоминается лишь «тоска бесконечных равнин», «усохшие вербы», нищета. Картинам сиротского, убогого пейзажа противостоит мечта лирического героя о технической оснащенности деревни. Причем индустриальная, идущая из города культура теперь вовсе не является символом смерти полевой Руси; наоборот, она принесет ей возрождение, поможет избавиться от нищеты: «Но и все же хочу я стальною / Видеть бедную, нищую Русь».
Вера в «стальную» Русь — крайне редкий мотив в творчестве Есенина. В его поэзии трагически звучала тема противостояния города и деревни. В «Сорокоусте» (1920) город — враг, который «тянет к глоткам равнин пятерню». Стихотворение «Мир таинственный, мир мой древний...» (1922) представляет конфликт города и деревни как метафизическую трагедию; город не просто железный враг, он еще и дьявол: «Жилист мускул у дьявольской выи». Победа железного, то есть неживого, как раз и ассоциировалась в сознании поэта с социализмом «без мечтаний».
Есенинский оптимизм — трагический. За искренним желанием увидеть в новой России цивилизованное начало нельзя не заметить трагедию героя-изгоя: «Я не знаю, что будет со мною...! Может, в новую жизнь не гожусь...»
Элегия «Спит ковыль. Равнина дорогая...» (1925) — образец исповедальной лирики. Гармония найдена Есениным в принятии, с одной стороны, рассудком нового поколения, «чужой юности», «сильного врага», а с другой, сердцем, — родины ковыля, полыни, журавлиного крика, бревенчатой избы. Есенинский компромисс был выражен в последних строках: «Дайте мне на родине любимой, / Все любя, спокойно умереть!» Философская концепция покоя, принятия мира как данности обогащена здесь мотивом любви ко всему, и к «сильному врагу» в том числе. Есенин возвращался к идее гармонии, целесообразности, синтезу, казалось бы, противоположных начал.
«Письмо к женщине» (1924), написанное в жанре послания, создает образ не только прошедшей, но и негармоничной любви:
Любимая!
Меня вы не любили.
Не знали вы, что в сонмище людском
Я был как лошадь, загнанная в мыле,
Пришпоренная смелым ездоком.
За драмой отношений раскрывается трагический, одинокий образ лирического героя, подавленного «роком событий», схоронившегося от штормов в «корабельном трюме» — «русском кабаке». Однако ему все-таки удается в роковом потоке событий различить целесообразность его движения и, воспев хвалу рулевому корабля жизни, обрести иные ценности: «Я избежал паденья с кручи. / Теперь в Советской стороне / Я самый яростный попутчик».
В протяженном во времени драматическом пути лирического героя, в печальном повествовании о разрушенных любовных связях, в ощущении невозможности вернуть любовь, в благословении любви возлюбленной и счастливого соперника узнаются мотивы стихотворения А. Блока «О доблестях, о подвигах, о славе…». Связывает стихотворения и состояние успокоенности лирических героев после пережитых бурь.
Тема подчиненности человеческой жизни законам природы развита и в элегии «Отговорила роща золотая...» (1924): и роща «отговорила», и журавли «не жалеют больше ни о чем», и «дерево роняет тихо листья», и лирический герой «роняет грустные слова», ему не жаль «ничего в прошедшем». Параллелизмы, сравнения помогают почувствовать вселенский закон: «каждый в мире странник», но мир при этом не умирает, трава «от желтизны не пропадет», «не обгорят рябиновые кисти»...
Строка «Стою один среди равнины голой...» — явная и не случайная реминисценция из стихотворения М. Лермонтова «Выхожу один я на дорогу...». В обоих произведениях были выражены пути лирических героев («один») к синтезу с миром — равниной, пустыней, небом... Всемирность, ощущение себя в контексте космоса были основными мотивами русской философской лирики ХIХ—ХХ веков.
Одним из произведений поэта, в котором, при всем ощущении греховности, мятежности своей жизни, лирический герой высказывает надежду на свое духовное возрождение, стало «Письмо матери» (1924). Оно не относится к философской лирике, но в нем также выразился свойственный Есенину философский взгляд на реальность. Все чаще в творчестве Есенина звучали мотивы осознания виновности за кому-то нанесенные обиды, скандалы и проч. «Письмо матери» носит исповедальный, как вся лирика Есенина, и покаянный характер. Его лирический герой мучается собственными противоречиями: в нем есть и нежность, и «мятежная тоска». Он пережил ранние утраты и усталость. Однако звучит в стихотворении и надежда лирического героя на свое духовное обновление, на излечение от душевных ран материнской любовью: «Ты одна мне помощь и отряда...»
Стихотворение построено на противопоставлении тихого лада, связанного с миром матери и родного дома, и греховной городской жизни героя. Перед нами есенинский вариант библейской истории о блудном сыне. В стихотворении развивается и вечная тема материнства, и тема сыновства. Образный ряд организуется по принципу чередования: мать, мир поэта, опять мать. Их миры пересекаются, жанр послания позволяет через обращение сына к матери объединить в одно целое и образ матери-утешительницы, и образ кающегося сына: «Не буди того, что от мечталось, / Не волнуй того, что не сбылось». Способствует этому синтезу и форма видения, матери видится кабацкая драка: «Будто кто-то мне в кабацкой драке / Саданул под сердце финский нож».
Творчество В. В. Маяковского
Урок 46. В. В. Маяковский и футуризм.
Поэтическое новаторство В. В. Маяковского (1893—1930)
Цель урока: дать представление о раннем творчестве Маяковского, его новаторском характере.
Оборудование урока: портреты и фотографии Маяковского.
Методические приемы: лекция с элементами беседы, доклад ученика, чтение и анализ стихотворений, комментированное чтение.
Ход урока
I. Вступительное слово учителя
Творчество Маяковского всегда было предметом острых споров. Споры эти носят не только узколитературный характер — речь идет о взаимоотношениях искусства к действительности, о месте поэта в жизни. Маяковский прожил сложную жизнь, никогда от жизни не бегал, с юности эту жизнь творил и переделывал. Умея идти напролом, обладая ясными, осознанными целями, Маяковский был человеком легкоранимым, подчеркнутой грубоватостью прикрывал душевную незащищенность. Это был человек страстный, тонкий лирик и «грубый гунн», несомненно, очень талантливый человек, одно из ярчайших имен в литературе ХХ века.
II. Доклад-сообщение ученика о биографии В. В. Маяковского и (или) комментированное чтение автобиографии Маяковского «Я — сам» (см. доп. материал в конце урока).
III. Слово учителя
О Маяковском написано очень много. Мнения о нем часто полярны. Вот что писало поэте А. В. Луначарский в 1923 году: «Маяковский — личность очень талантливая, чрезвычайной душевной мягкости, граничащей иногда с излишней чувствительностью, исполненная глубокого и несколько истерического лиризма, он стремится к грандиозному, пророческому, но при этом он очень ироничен и подчас впадает в клоунаду». Современники Маяковского Б. Пастернак и Н. Асеев считали, что лирический герой поэзии Маяковского похож на подростка. Действительно, нигилизм, жажда впечатлений, бескомпромиссность, самовлюбленность и одновременно неуверенность в себе делают его близким подросткам любых времен.
По-новому на его личность и творчество попытались взглянуть во времена «перестройки»: «Он был человеком без убеждений, без концепции, без духовной родины. Декларируя те или иные крайности, он ни в чем не мог дойти до конца и вечно вынужден был лавировать. Он провозглашает цинизм своей эстетикой и пренебрежение чьим-либо мнением — и стремится любым способом покорить аудиторию. Он напрочь отвергает литературу — и делает все, чтобы в ней остаться. Своей религией он объявляет всеобщее братство — а служит зыбкой догме сегодняшнего дня, на глазах ускользающей из-под ног...» — мнение Ю. Карабичевского («Воскресение Маяковского», 1983) Карабичевский выстроил концепцию, согласно которой Маяковский предстает как певец насилия. Основной мотив его поэзии — месть, культ жестокости. Его пафос — пафос погрома. Поэтому он так восторженно принял Октябрьскую революцию, с ее жестокостью и насилием, с ее пафосом погрома «старой» культуры. В стороне при таком взгляде остается роль Маяковского-новатора, великого реформатора русского стиха.
Творческий дебют Маяковского был непосредственно связан с художественной практикой и выступлениями русских футуристов.
IV. Повторение
— Что вы помните о футуризме (урок 22), о его эстетической программе?
Комментарии учителя
Футуристы провозгласили себя творцами нового искусства и сформировали концепцию нового языка, отражающего динамику новой жизни, пугали «жирного буржуа» народным бунтом, выступали против мещан, против вкусов буржуазного обывателя. Во всем этом Владимир Маяковский увидел родственное своим революционным настроениям. Футуристы отрицали все существовавшее до них искусство, нападали на реализм, главным в творчестве считали форму, стремились освободить искусство от идейности. В 1912 году к группе футуристов (Бурлюк, Хлебников, Каменский, Крученых) примкнул Маяковский. Появилась скандальная декларация футуристов «Пощечина общественному вкусу». Молодые поэты во всем шли наперекор этому самому вкусу: например, в пику «поэзо-концерту» Северянина могли устроить собственную «стихобойню». «Рог времени трубит нашими голосами!» — заявляли они, а позже А. М. Горький почти перефразирует это заявление: «Как бы смешны и крикливы ни были наши футуристы, но им надо открывать двери, ибо это молодые голоса, зовущие к молодой, новой жизни». Футуристы вынесли искусство на улицы, в народ, и сами претендовали на то, чтобы быть выразителями улицы. Их слово было нацелено на чтение вслух, громкую декламацию. Искусство должно будить и будоражить!
Таковы ранние стихотворения Маяковского, который на первых порах утверждал себя в группе футуристов.
V. Работа с книгой
Можно открыть оглавление сборника стихотворений раннего Маяковского, отметить обилие броских названий-обращений и определить предмет поэзии: внешний мир (город) и образ «я», противопоставленный ему.
VI. Чтение и анализ стихотворений
1. Уже в одном из ранних стихотворений «Из улицы в улицу» (читаем его) необычные образы, необычная форма, необычная графика стиха, ошеломляющая поэтическая новизна. Чего стоят только первые строчки-анаграммы, прорифмовывающие стих почти насквозь, скрежещущая звукопись, экспрессивные, запоминающиеся и удивляющие образы: «Фокусник / рельсы / тянет из пасти трамвая»; «Ветер колючий / трубе / вырывает / дымчатой шерсти клок»; «Лысый фонарь / сладострастно снимает / с улицы / черный чулок».
2. Яркая пластика стихов Маяковского выдает в нем художника. Он видит мир в красках, в веществе, в плоти. Дерзкие развернутые метафоры соединяют несоединимое и создают броские образы («Ночь»):
Багровый и белый отброшен и скомкан,
В зеленый бросали горстями дукаты,
А черным ладоням сбежавшихся окон
Раздали горящие желтые карты.
3. Читаем стихотворение «Нате!» (1913).
Предметный мир этого стихотворения представлен именно предметами потребления: «щи», «белила», «вещи», «калоши». Отвратителен собирательный образ мещанской толпы: «Толпа озвереет, будет тереться, / ощетинит ножки стоглавая вошь». Очевиден социальный, обличительный пафос стихотворения. Представим, какой скандал разгорелся на открытии кабаре «Розовый фонарь», когда поэт бросил это «Нате!» в лицо благопристойной буржуазной публики.
Заметим, что антиэстетизм Маяковского — это принцип, как вообще у футуристов. (Антиэстетизм — отрицание культуры как таковой во имя абсолютизации реальности).
Человеческая природа, считал Маяковский, — это единство двух на чал: биологического и духовного (материального и творческого). В буржуазном обществе, по мнению поэта, эти начала разъединены, нормой является отчуждение материального от духовного. Идеальному нет места. Поэтому столько отталкивающе материального изображается в стихах: «обрюзгший жир», «мясо», «слюни» и т. п. Фантазия, творчество изгоняются из буржуазного города, где «Христос из иконы сбежал». Лирический герой Маяковского — носитель гармонии, часто оказывается в изоляции, в одиночестве, не находит понимания («Ничего не понимают», «Надоело!»). Этот лирический герой видит больше, чем окружающие, его мир ярок, резок, экзотичен, хотя не выходит за пределы «адища города». Этот герой может спросить: «А вы ноктюрн сыграть / могли бы / на флейте водосточных труб?» или «Ведь, если звезды зажигают — / значит — это кому-нибудь нужно?» («Послушайте!», 1914).
4. Чтение стихотворения «Послушайте!» (1914).
— Как в этом стихотворении трактуются «вечные» образы?
Звезды — лишь «плевочки» для большинства людей, но и «жемчужины» для «кого-то», кто является посредником между Богом и людьми («плевочки» и «жемчужины» — слова-антитезы). Свет звезд прогоняет страх перед мраком ночи. Задача поэта — нести свет. Образ Бога снижен, Бог — это старик, у которого «жилистая рука». В стихотворении «А все-таки» (1914) «Бог заплачет над моею книжкой! / ... и побежит по небу с моими стихами под мышкой / и будет, задыхаясь, читать их своим знакомым».
Еще совсем молодой, Маяковский обращается к потомкам: «Грядущие люди! / Кто вы? / Вот — я, / весь / боль и ушиб. / Вам завещаю я сад фруктовый / моей великой души!» (Вспомним образы сада у Блока и Есенина и сопоставим с «фруктовым садом» Маяковского.) В этих словах — идея жертвенности, служения. Слом старого мира со всем, что он накопил и в духовном, и в материальном плане, для Маяковского — условие обновления жизни. Так вырисовывалась цель искусства, определялось назначение поэта.
VII. Заключительное слово учителя
Футуризм Маяковского не ограничен созиданием форм. Он включает в себя и атеизм, и интернационализм, и антибуржуазность, и революционность. В ранних статьях поэта многократно сказано о самоценности слова, но там же заявлено: «Нам слово нужно для жизни. Мы не признаем бесполезного искусства». Футуризм Маяковского — опыт не столько самоценного творчества, сколько факт жизнетворчества.
VIII. Практикум по раннему творчеству В. В. Маяковского
1. Обозревая литературный год (с апреля 1913-го по апрель 1914-го), Валерий Брюсов писал: «Справедливость заставляет нас, однако, говорить то, на что мы уже указывали раньше: больше всего счастливых исключений мы находим в стихах, подписанных «В. Маяковский». У г. Маяковского много от нашего «крайнего» футуризма, но есть и свое восприятие действительности, есть воображение и есть умение изображать».
— Что вы знаете о проявлениях «крайнего» футуризма? Что характерно для произведений, к нему принадлежащих? Согласны ли вы с тем, что в стихах, опубликованных Маяковским к апрелю 1914 г., есть «мною от... «крайнего» футуризма»? Обоснуйте свой ответ.
— Что в ранних стихах Маяковского свидетельствует, по вашему мнению о том, что у него есть «свое восприятие действительности», «есть умение изображать»? А может быть, Брюсов не прав?
2. Литературовед К. Д. Муратова пишет: «Раннее творчество свидетельствовало о сильном увлечении Маяковского формальным экспериментаторством, будучи не только поэтом, но и художником-авангардистом, он стремился к воссозданию необычных зрительных образов, к усложненности и деформации их».
— Какие, на ваш взгляд, стихи раннего творчества Маяковского свидетельствуют «о сильном увлечении... формальным экспериментаторством»?
— Какие необычные, усложненные и деформированные зрительные образы встречаются в известных вам ранних стихах поэта?
— Как отмеченная исследовательницей особенность соотносится с футуристическим пониманием образности в поэзии?
3. К. Д. Муратова замечает: «Подобно тому как в живописи кубистов мир предметных явлений распадается на плоскости и объемы, Маяковский рассекал порою отдельные слова и создавал своеобразную игру рассеченных частей.
У-
лица:
Лица / у
догов
годов резче.
Через
железных коней
с окон бегущих домов
прыгнули первые кубы».
— На какие плоскости и объемы распадается «мир предметных явлений» в процитированном литературоведом стихотворении?
— Что, по вашему мнению, дает такая «своеобразная игра рассеченных частей» стихотворению Маяковского? Какой характер таким образом сообщается изображаемому «миру предметных явлений»?
— В каких еще стихах раннего Маяковского есть подобная игра словами и их частями? Какую роль в образной структуре стиха эта игра выполняет?
4. Поэт Борис Пастернак писал: «Я очень любил раннюю лирику Маяковского. На фоне тогдашнего паясничания ее серьезность, тяжелая, грозная, жалующаяся, была так необычна».
— В чем, на ваш взгляд, проявилась «серьезность» ранней лирики Маяковского?
— Согласны ли вы с тем, что «серьезность» лирики Маяковского раннего периода была «тяжелой», «грозной», «жалующейся»?
5. Борис Пастернак писал: «Это была поэзия мастерски вылепленная, горделивая, демократическая и в тоже время безмерно обреченная, гибнущая, почти зовущая на помощь».
— Согласны ли вы с тем, что ранняя поэзия Маяковского «горделивая» и «демоническая»? Если да, то в чем, в каких стихах наиболее ярко проявляется эта особенность?
— Согласны ли вы с тем, что ранняя лирика поэта выглядит как «безмерно обреченная, гибнущая, почти зовущая на помощь»?
6. Литературовед С. Бавин пишет: «Традиционный для Маяковского пренебрежительно-вызывающий тон не мог скрыть внятного чуткому слушателю крика боли за страдающую душу современного человека».
— Как проявляется, какими средствами создается «пренебрежительно-вызывающий тон» в ранней лирике Маяковского?
— Согласны ли вы с тем, что в поэзии Маяковского раннего периода слышен крик «боли за страдающую душу современного человека»? Чем вызваны, если судить по лирике Маяковского, страдания души современного ему человека?
7. Литературовед А. Н. Меньшутин пишет: «Позиция Маяковского очень активна, действенна. Его нельзя себе представить без напряженной речи, волевых призывов, неумолимых требований, непреложных прежде всего для самого поэта. «Пустите! Меня не остановите...», «я не могу быть спокойней», «Я сам...», «Я знаю...», «Слушайте!..».
— Как часто «волевые призывы» и «неумолимые требования» встречаются в известных вам ранних стихах Маяковского? Продолжите ряд примеров, приводимых ученым.
— Как вы думаете, о чем (кроме активности и действенности позиции) свидетельствует наличие в лирике Маяковского «напряженной речи, волевых призывов, неумолимых требований»? Согласны ли вы с тем, что эти призывы и требования непреложны прежде всего для самого поэта? Аргументируйте свой ответ.
8. К. Д. Муратова пишет: «Раннему творчеству Маяковского присуще подчеркивание одинокости лирического героя, сетование на бездушие окружающего мира.
Я одинок, как последний глаз
у идущего к слепым человека!»
— Как в процитированном исследовательницей стихотворении раскрывается мысль об «одинокости лирического героя»? Согласны ли вы с тем, что эта черта характерна вообще для раннего творчества Маяковского? Аргументируйте свой ответ. Приведите примеры.
— Как Маяковский показывает «бездушие окружающего мира»? Какие образные средства и насколько убедительно он при этом использует?
— Есть ли в окружающем поэта мире то, что вызывает его симпатии, то, что не относится к нему бездушно если судить по ранней лирике Маяковского?
9. Юрий Тынянов считал, что стих Маяковского «породил особую систему стихового смысла. Слово занимало целый стих, слово выделялось, и поэтому фраза (тоже занимающая целый стих) была приравнена к слову, сжималась».
— Как часто в ранней поэзии Маяковского слово занимает целый стих? Как вы думаете, о каком стремлении свидетельствует такая особенность стиха Маяковского?
— Как вы считаете, какой характер поэзии Маяковского сообщает то, что фраза приравнивается к слову? О каком отношении к слову свидетельствует данная особенность и как она соотносится с теорией и практикой футуристической школы в поэзии?
10. А. С. Субботин считает, что стихотворение «Послушайте!» — это «прямое обращение к слушателю»: «Поэт еще плохо представляет себе своих союзников, не различает лица заинтересованных слушателей, но он страстно хочет, чтобы они скорее появились, разделили с ним радость и любовь, отчаяние и надежду. В мольбах и уверениях «тревожного, но спокойного наружно» персонажа стихотворения, не выносящего «беззвездную муку», много затаенных надежд и желаний автора».
— Согласны ли вы с тем, что стихотворение «Послушайте!» свидетельствует о надежде на скорое появление «союзников» поэта, которые бы «разделили с ним радость и любовь, отчаяние и надежду»?
— Прав ли, по вашему мнению, исследователь, находя «персонажа стихотворения», а не его лирического героя? Возможно, что данный вопрос не представляется вам принципиальным? Почему?
11. « Мир не раскрывает свои тайны перед поэтом, и он недоуменно вопрошает: «Послушайте!..». Несовершенство жизнеустройства, резкое несоответствие мечты и действительности порождало эти недоуменные вопросы» (А. А. Михайлов).
— Согласны ли вы с тем, что вопрос поэта в стихотворении «Послушайте!» «недоуменный»? Почему?
— Свидетельствует ли это стихотворение о том, что является предметом мечтаний лирического героя? Можете ли вы согласиться с тем, что стихотворение «Послушайте!» вызвано к жизни «несовершенством жизнеустройства» и «резким несоответствием мечты и действительности»?
12.«В полном разладе с этим миром появилось стихотворение «Нате!»... Стихотворение с вызывающим названием «Нате!» нашло своего адресата и произвело именно то действие, на которое автор мог рассчитывать». (А. А. Михайлов)
— Согласны ли вы с тем, что стихотворение «Нате!» свидетельствует о полном разладе поэта с миром, в котором он живет? Почему?
— Кто, по вашему мнению, является адресатом этого стихотворения? Почему ученый даже само название стихотворения «Нате!» называет «вызывающим»?
13. «Стихотворения «Нате!» и «Послушайте!» обозначили эмоциональный диапазон ранней поэзии Маяковского — от страстного накала до застенчивой робости, от доверительного признания до гневной обличительной речи» (С. А. Субботин).
— Прокомментируйте мысль ученого. Согласны ли вы с ней? Почему?
— В чем, на ваш взгляд, проявляется «страстный накал» и «застенчивая робость», «доверительное признание» и «гневная обличительная речь» названных исследователем стихотворений? Есть ли в стихах «Нате!» и «Послушайте!» то, что, по вашему мнению, их сближает, что не позволяет говорить о них только как о крайностях «эмоционального диапазона» поэзии раннего Маяковского?
Домашнее задание
1. Читать поэму «Облако в штанах».
2. Выучить (на выбор) стихотворение Маяковского и поставить вопросы, которые оно вызывает, для обсуждения в классе.
3. Индивидуальное задание: из статьи Маяковского «Как делать стихи?» выбрать наиболее важные тезисы.
