Перевод фрагмента произведения (начало 1 главы) Джесси К. Сутанто «Хорошие, плохие и тётушки»

Перевод фрагмента произведения (начало 1 главы)

Джесси К. Сутанто

«Хорошие, плохие и тётушки»

Ветер поёт у меня в ушах, воздух такой ледяной и свежий, что искрится на щеках, пока я стремительно лечу вниз по склону. Не могу поверить, что пробую кататься на лыжах впервые в жизни. В детстве мама и тёти строго запрещали мне заниматься «опасными видами спорта» — а под это определение попадало всё, что требовало хоть немного физических усилий, кроме шахмат и игры на фортепиано.

Когда мне было пять лет, я как-то сказала, что хочу записаться в девчачью футбольную команду. В ответ мама хлопнула ладонями по щекам и завыла: «Ай-яй-яй! Тебя мячом по голове ударит — и будет у тебя крово-пуст в мозгу!»

«А что такое крово-пуст?» — спросила я, и в голове тут же возник образ живой изгороди, растущей прямо из моей головы.

Мама замахала руками около головы, раскрывая и сжимая пальцы: «Это когда вся кровь из головы выльется. Вся кровь!»

Теперь я вместо изгороди увидела, как из моей головы фонтаном хлынули вёдра крови. Мне стало дурно. «Погоди... это реально случается с теми, кто играет в футбол?»

Мама мудро кивнула.

Я ахнула от ужаса: «Но Дженни играет в футбол!» Неужели миссис Эндрюс позволяет своей дочери заниматься столь опасным делом?

Мама снова кивнула, на этот раз уже серьёзно: «Ага. Потому что Дженни — средний ребёнок. Ты должна быть благодарна, что у тебя нет братьев и сестёр».

С тех пор я каждый раз крепко обнимала Дженни — ведь бедняжка даже не подозревала, как близка к тому, чтобы её голова взорвалась, как арбуз на пляже, и как её, видимо, недолюбливают из-за её несчастного положения среднего ребёнка в семье.

Футбол стал первым спортом, признанным мамой смертельно опасным, но в последующие месяцы список постоянно пополнялся.

Софтбол? «Мяч пробьёт тебе грудь насквозь!»

Баскетбол? «Ты будешь ходить с мячом вместо головы!»

Плавание? «В воде будет акула — и съест тебя!» «Но мы же в бассейне, а не в море…»

«Ты что, осмеливаешься спорить со старшими??!»

В итоге я записалась в шахматный кружок. Была там худшей участницей — потому что шахматы меня не интересовали — но зато никто не мог случайно запустить в меня мячом, от которого у меня взорвётся голова. И лишь в университете я познакомилась с Селеной, которая потащила меня в спортзал и открыла мне мир физических упражнений. Оказалось, мне нравится этот прилив энергии и хорошего настроения. А когда я стала свадебным фотографом, физическая подготовка стала необходимостью — приходилось таскать тяжёлую камеру и оборудование, чтобы не повредить спину.

Конечно, мама с тётками до сих пор ворчат, что от тяжестей у меня «вылезет грыжа» или лопнет сосуд. Если бы они узнали, что часть нашего медового месяца с Нейтаном — это лыжный отдых в Валь-Торанс, самом высокогорном курорте французских Труа-Валле, они бы сошли с ума. Наверное, даже больше, чем когда я случайно убила А Гуаня или когда мы подумали, что наши свадебные подрядчики — мафиози.

Раньше я и слышать не хотела о лыжах — всё из-за того самого детства, полного страхов и предсказаний катастроф. Но Нейтан уговорил меня и записал нас на двухдневный курс для начинающих с очень доброй инструкторшей. Это было пять дней назад. С тех пор я прошла путь от «заячьих» трасс до зелёных, а потом и до синих.

Сегодня последний день нашего путешествия, и я решила провести оставшееся время на любимой синей трассе «Жентиан». Это широкий и такой пологий склон, что удивительно, почему он не зелёный. Большинство лыжников гонятся за адреналином и выбирают красные и чёрные трассы, так что мы с Нейтаном тут почти одни.

Я бросаю взгляд на него — он катится рядом. Мой муж. От этих слов по спине всё ещё пробегает лёгкая, приятная дрожь. Уголки губ сами собой приподнимаются в улыбке. Наверное, со временем фраза «мой муж» станет обыденной, и я перестану ощущать от неё этот тёплый отклик в груди. Но пока — я наслаждаюсь каждым её произнесением. Мне до сих пор нужно на секунду остановиться, чтобы осознать: я замужем. За Тем Самым, Которого Упустила. За мужчиной, о котором мечтала с университета. Моей единственной и настоящей любовью — человеком, который скрывал даже убийство ради меня и столько раз защищал меня и мою семью.

Мне так радостно, что мы завершили наше европейское путешествие именно этим лыжным отдыхом. Прошедший месяц был невероятным: музеи, настоящие замки с зубчатыми стенами и бойницами, старинными доспехами… И, конечно, еда! Мы объелись по всей Европе: вкуснейшие сыры, шелковистый шоколад… Неудивительно, что сейчас джинсы стали чуть туже обычного.

Внезапно пронзительный, знакомый звон разрывает тишину заснеженного утра и разбивает мою концентрацию. Я вздрагиваю, правая нога соскальзывает чуть вправо — и этого достаточно, чтобы потерять равновесие. Лыжи накреняются, мир заваливается набок, и я безуспешно пытаюсь удержаться. К счастью, снег мягкий, как куча перьев, и падение на бок почти не больно.

Слышу, как Нейтан кричит моё имя. Через мгновение он ловко останавливается рядом и приседает возле меня.

— Ты в порядке? — Его перчатки нежно касаются моего лица, смахивая снег. Он с тревогой смотрит на меня.

Я моргаю, пытаясь отдышаться.

— Да всё нормально. Ничего не сломано... разве что моё достоинство.

Jesse Q. Sutanto

The Good, the Bad, and the Aunties

fragment of the work (beginning of the 1st chapter)

The wind is a constant song in my ears, the air so cold and refreshing it sparkles against my cheeks as I whoosh down the ski slope. I can’t believe this is the first time I’ve tried skiing. Growing up, Ma and the aunts had forbidden me from doing any “dangerous sports,” which included anything more physically strenuous than chess or piano. When I was five, I suggested that I wanted to try out for the girls’ soccer team. In response, Ma smacked her palms to her cheeks and wailed, “Aiya, the ball will hit you in the head and you will get brain hemo-hedge!”

“What’s a brain hemo-hedge?” Images of a hedge growing out of my head swirled through my mind.

Ma waved her hands around her head, opening and closing her hands. “Is when all the blood come out of your head. All the blood.”

My mind replaced the hedge bursting out of my head with buckets of blood exploding from it in a red geyser. I swallowed, feeling ill. “Wait, so this is a thing that happens when people play soccer?”

Ma nodded sagely.

My mouth dropped open in horror. “Jenny plays soccer!” I couldn’t believe that Mrs. Andrews would let Jenny play such a dangerous sport.

Ma nodded again, this time somberly. “Ah yes. This because Jenny is middle child. You should be grateful you are only child.”

After that day, I hugged Jenny tight whenever I could, because the poor thing had no idea she was this close to having her head explode like a watermelon on the beach, and unloved due to her fraught position in the family as a middle child.

Soccer was the first sport to be deemed too deadly by Ma, but over the next few months, she and the aunties added to the growing list.

Softball: The ball will smash right through your chest and come out the other side!

Basketball: The ball will decopitot you!

Swimming: There will be a shark in the water, and it will eat you! “But we would swim in the pool, not the s—”

“Are you talking back to your elders??!”

I joined the chess club. I was the worst member in the club because I wasn’t actually into chess, but there wasn’t a possibility of an errant projectile hitting me and making my head spontaneously combust, so there was that. It wasn’t until college that I met Selena, who dragged me to the school gym and introduced me to the wonders of exercise. I found that I liked the rush of endorphins, and later, when I went into wedding photography, it became necessary to start lifting weights so I could carry around my heavy camera equipment without injuring myself. Of course, Ma and the aunts still nagged at me, telling me I was going to give myself a hernia or pop a blood vessel by doing weight training. If they knew that part of my honeymoon with Nathan was a ski trip to Val Thorens, the highest ski resort in France’s Trois Vallées, they would freak out like never before. Probably even more than when I accidentally killed Ah Guan, or when we thought that my wedding vendors were mafia.

I’d been resistant toward the idea of skiing before, due to the aforementioned upbringing of doom and disaster when it came to sports, but Nathan had convinced me and enrolled us in a two-day beginners class with a kindly instructor. That was five days ago, and I graduated from bunny slopes to green, and later, to blue slopes. Today is the last day of our trip, and I’m making the best of the remaining time I have here by skiing down my favorite blue slope, Gentiane. It’s a wide slope that’s so gentle I’m surprised it’s a blue and not a green, and because most people prefer the more exciting reds and blacks, Nathan and I are the only two people on the slope for ages.

I glance at him now, skiing next to me. My husband. The term still sends a delightful little shiver down my back. Reflexively, the corners of my mouth quirk up into a smile. I’m sure that down the road, the words “my husband” will lose their sheen and I’ll be able to say them without experiencing that little glow of joy, but for now, I still savor the words. It still takes me a moment to let them sink in. I’m married. To the One That Got Away. The man I’ve ached for since college. My one true love, who’s covered up literal murder for my sake and done so much more to ensure the safety of me and my family. I’m so glad we capped off our tromp across Europe with this ski trip. It’s been the most amazing month spent venturing into museums and actual castles complete with battlements and crenellations and old armor, not to mention eating our way through Europe. Thanks to all the incredibly rich cheese and silky chocolate we’ve been having, the waistband of my jeans feels a tad snugger than I’m used to.

A shrill, familiar jangle tears through the peaceful, snowy calm, shattering my focus. I startle, my right foot slips an inch to my right, and that’s all it takes to overturn my balance. My skis swerve precariously, and the world tips sideways as I try—and fail—to stop myself from falling over. Luckily, the snow is as soft as a pile of feathers, and I barely feel it when I land very ungracefully on my side. Dimly, I can hear Nathan calling out my name. Moments later, he skids expertly to a stop and crouches down next to me.

“Are you okay?” His gloved hands cup my face, brushing away snow and gazing with open concern down at me.

I blink and try to catch my breath. “Yeah, nothing’s broken, aside from my dignity.”