Кокина Оксана Владимировна

Разработка маршрута для конкурса «Патриотур» на «Жанна д'Арк Верхневолжских лесов»

Материал опубликован 26 January 2016 в группе

Биологи и экологи

950

4532

Муниципальное общеобразовательное учреждение

«Кувшиновская средняя общеобразовательная школа №2»

Областной конкурс по разработке патриотического маршрута

Тверской области «Патриотур»

«Жанна д’Арк Верхневолжских лесов»

Руководители работы:

Фёдорова Валентина Борисовна

учитель истории и обществознания

Кокина Оксана Владимировна

учитель биологии

2015 год

Список учащихся, принявших участие в патриотическом маршруте:

1. Солодкий Дмитрий – 8 класс

2. Семёнова Ольга – 8 класс

3. Папук Дмитрий – 8 класс

4. Барляев Евгений – 8 класс

5. Веселова Анастасия – 8 класс

9. Климашевская Полина – 8 класс

10. Мистров Сергей – 8 класс

11. Васильев Евгений – 8 класс

12. Яковлев Владислав – 9 класс

13. Ребезов Виктор – 9 класс

14. Смирнов Александр – 9 класс

15. Федулов Даниил – 9 класс

16. Лобазенкова Ирина – 9 класс

17. Цветкова Елизавета – 9 класс

18. Алексеева Ангелина – 9 класс

19. Фроленкова Полина – 8 класс

20. Федотова Ульяна – 8 класс

21. Яковлева Полина – 8 класс

22. Власов Роман – 8 класс

Цель маршрута:

Мы, школьники наших дней уже правнуки и праправнуки солдат Великой Отечественной войны. Мы становимся хранителями и продолжателями славных боевых и трудовых традиций земляков. Готовясь, достойно встретить 70-летие Великой Победы, мы решили как можно больше узнать о том суровом времени и совершить экскурсию по памятным местам Тверской области.

Из истории нашего родного города.

Летом 1941 года Кувшиново становится прифронтовым городом. С конца 1941 по 1943 годы, до начала Великолукской операции, в деревне Сафонтьево Тысяцкого сельского совета находился штаб 22 армии, в деревне Ново Большекузнечковского сельского совета – штаб Калининского фронта под командованием И.С. Конева. В этот период в Кувшинове и его окрестностях побывало много знаменитых военноначальников – Г.С. Жуков, А.М. Пуркаев, А.И. Ерёменко, Д.С. Леонов, Е.П. Журавлёв, М.В. Захаров, В.В. Курасов.

Молодёжь района смело встала на защиту страны. С первых дней на фронт ушло более 600 комсомольцев. В лесах Пеньского сельского совета и в районе деревни Островлёво Заовражского сельского совета были организованы три партизанских базы. В отряды народных освободителей добровольно вступили около 200 юношей и девушек. Они сражались на территориях области, оккупированных захватчиками в составе отряда «Земляки» имени Д. Давыдова, имени Жданова, в пятой Калининской бригаде.

В книге «900 дней в тылу врага» бывший командир молодёжного партизанского отряда «Земляки» Виктор Терещатов рассказывает, как осенью 1941 года ребята-школьники города Кувшиново добровольно вступили в ряды партизан и на протяжении долгого времени по заданию органов госбезопасности вели беспощадную борьбу с врагом. Многие из юных патриотов погибли.

Разведчику отряда Николаю Горячёву посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

Более 8 тысяч кувшиновцев сражались на фронтах Великой Отечественной войны. За мужество и героизм, проявленные в боях с врагами, более трёх тысяч из них награждены орденами и медалями. Десять человек удостоены звания Героя Советского Союза. Генералу В.И. Ракову – звание Героя Советского Союза присвоено дважды.

В городском парке накануне 50-летия Победы (1995г.) открыт обелиск «Прощание» (скульптор Е.А. Антонов). В год 70-летия Победы (2015г.) обелиск отреставрирован.

Мы, учащиеся 8-9 классов МОУ КСОШ №2 активно участвовали в митинге, посвященном этому событию. В течение всего юбилейного года: на встречах с ветеранами Великой Отечественной войны, на классных часах, собраниях и других торжественных мероприятиях мы знакомились с героическим прошлым наших земляков. Особое впечатление произвёл рассказ учителей о партизанке Лизе Чайкиной, герои Советского Союза, уроженке села Пено и д. Ксты, где сооружён мемориальный комплекс в память о жителях этой деревни, которых фашисты зимой 1941 года заживо сожгли. Мы решили непременно побывать в посёлке Пено и посетить мемориал.

3 июня мы выехали из нашего родного города Кувшиново и через г. Осташков двинулись на п. Пено.

Описание маршрута

Описание маршрута Кувшиново-Пено-Ксты

Кувшиново расположенно в 119 км от Твери.Ехать 1ч.37мин.На запад по трассе М10 и А111.

От Кувшиново до Осташкова 73,8 км. Ехать 51 мин на . На запад по трассе А111.

От Осташкова до Пено 40 км. Ехать 37 мин на . На юго-запад через трассу Р89. Деревня Ксты находится в 3,7 км. от Пено, рядом с Турбазой «Орлинка», на озере Пено.

Музей и мемориальный комплекс, посвященный Лизе Чайкиной, находится в центре посёлка Пено.

Мы ехали в посёлок Пено с одной целью – посетить музей Л.Чайкиной, мемориальный комплекс, побывать на месте гибели отважной партизанки, посетить её могилу и могилы её боевых товарищей, возложить цветы к памятнику и склонив головы постоять молча в память об их подвигах.

Вот что мы узнали в музее о Лизе Чайкиной. Музей был открыт в посёлке Пено в 1973 году. В экспозиции музея – более 900 экспонатов: оружие и снаряды, найденные поисковыми отрядам и жителями Пеновского района, предметы, связанные с деятельностью партизан.

О Л.Чайкиной написан роман Н. Бирюкова «Чайка», многочисленные поэмы и стихи.

Из поэмы «Лиза Чайкина»

У нас был дом. Теперь не стало дома.

У нас был сад – фашисты сад сожгли.

Теперь ни школы в Пено, ни райкома…

А как мы нашу школу берегли!

Как широко бежала к ней дорога,

Приветливо распахивалась дверь,

Встречая добрым словом у порога:

«Добро пожаловать!»

А что теперь!

О, сколько тяжких ран, какие муки,

Отчизна-мать, в те дни ты приняла,

Но ты в беде не опустила руки,

Ты к мужеству и к мести нас звала.

И встал народ в своём великом гневе,

Притихнув, ощетинились леса,

Дохнул смертельной стужей хмурый ветер,

С востока, с юга двинулась гроза.

И не осталось ни одной дороги,

Где б не кричало горе:

«Смерть врагу!»,

… Лизу гнали,

Плетью подгоняли,

Длинною дорогою вели.

С нетерпеньем в штабе Чайку ждали,

Не часам, секундам счёт вели.

Добрый вечер гладит Лизе плечи,

Что-то ей знакомое поёт.

Скоро Пено.

Пено недалече.

Изгородь.

Дороги поворот.

Снова плеть свистит над головою,

Снова по ногам твоим удар…

И враги лютуют над тобою.

И чадит в Покатище пожар.

Ночь.

Гестапо.

Пьяная разведка.

На полу – окурки и плевки.

И стучит в окно берёзы ветка.

И снежинки падают, легки.

Заметает снег леса и долы.

Офицер всю ночь ведёт допрос:

- Партизанка ты? Из комсомола?

Ты над Волгою взорвала мост?

- Я служу на почте!

- Понимаю.

Здесь, на почте? – И перо скрипит.

- Где отряд? В каком лесу?

- Не знаю… -

Лиза сжала губы и молчит.

Ей нагайкой обжигают плечи.

То ли дрожь по телу, то ли жар,

Но от боли заслониться нечем.

- Где отряд? – Ещё, ещё удар.

Будто все слова она забыла

И молчит.

Ударам нет числа.

Били – ни слезы не проронила.

Мучили – на помощь не звала.

Камни только могут так молчать,

Как молчала Лиза.

Не понять

Офицеру силы и упорства

Этой девушки, простой на вид,

Что так грозно перед ним молчит

В этот страшный час единоборства.

«… Умираю я за свой народ,

За победу Родины любимой!»

Выстрел –

мимо…

Снова выстрел – мимо…

- Партизана пуля не берёт!

- Крикнула. И офицер в упор,

Подбегая, выстрелил. И взор,

Ясный взор твой устремился ввысь,

Руки, словно крылья, разнялись,

Падая, ты чайкою летела,

Прямо в небо синее глядела,

Вдаль, где чайки белые вились.

События недолгой, но яркой жизни пеновской комсомолки выяснены и любовно сохраняются в памяти народной.

Росла в дружной крестьянской семье. Девушкой, бойкой, сноровистой, вышла в поле, помогла матери на подворье, в огороде. Когда семья вступила в колхоз, Лизе исполнилось четырнадцать. А через год приняли её в комсомол. Первой в Залесье она организовала комсомольское звено по выращиванию льна.

Лён цветёт.

Гудят в ромашках пчёлы,

И кузнечики в траве звенят.

Голубые, словно лён весёлый,

На меня глаза твои глядят.

А берёза над тобою

Машет веткой кружевной.

Тонкой девочкой босою

Ты стоишь передо мной.

С увлечением юности взялась она и за общественные дела: обучала грамоте колхозников, вовлекала в комсомол, участвовала в переписи населения. Лиза заведовала Залеской избой-читальней: ходила в Пено за книгами, организовала кружки самодеятельности. В январе 1938 года районная газета «Ленинский ударник» писала:

«Кто в Залесском сельсовете не знает Лизу Чайкину, эту весёлую, боевую девушку? Знают все колхозники, от детей до стариков. Знают и уважают. Ежедневно она в колхозах. То читает газеты колхозникам, о беседы проводит.

Ещё больше возрос авторитет Лизы, когда комсомольцы Залесья избрали её секретарём комитета, а районная комсомольская конференция, как лучшую, послала на областную конференцию ВЛКСМ».

Все, кто тогда знал Лизу, отмечали её общительность, честность, откровенность, неуемную жажду сделать что-то полезное, нужное людям. Она весела, душевна, непосредственна. Вокруг неё всегда люди.

В августе 1938 года она стала сотрудником районной газеты «Ленинский ударник». Что её заботило? Как работают комсомольцы в колхозах, как они учатся, отдыхают. Лиза резко критикует тех, кто не проводит политические занятия. «Дальше такое положение терпеть нельзя, - пишет она.- В ближайшее время бюро райкома должно обсудить вопрос о состоянии политической учёбы среди молодёжи».

Март 1939 года. Исполнилась мечта Лизы. Она – член Коммунистической партии. Ей поручено ещё одно важное дело – руководить отделом Союзпечати, распространять среди жителей печатное слово партии. А в августе её избрали первым секретарём райкома ВЛКСМ. Чайкина энергично взялась за дело, в котором раскрылся её талант организатора и вожака масс. Бывший секретарь Калининского обкома комсомола К.А. Фокин вспоминает:

«Каждая встреча с Лизой убеждала меня в том, что пеновские комсомольцы не ошиблись в выборе секретаря. Она была не просто прекрасным человеком, способным, настойчивым в достижении цели. Она умела работать так, что своим энтузиазмом, своим отношением к делу заражала других. Комсомол решал в то время немало важных задач: усиление политической работы, приём в комсомол лучшей части молодёжи, создание комсомольских организаций в каждом колхозе, подготовка девушек-механизаторов, создание молодёжных звеньев. В Пеновском районе за 10 месяцев 1940 года 502 человека стали комсомольцами. 28 комсомольских организаций было создано вновь, в том числе 10-в колхозах. Делом комсомольской чести стала подготовка ворошиловских стрелков, сдача норм на значки «Готов к труду и обороне», «Готов к противовоздушной обороне». Проводились кроссы, военные игры, походы. Комсомольцы охотно шли за своим вожаком, ценили в ней деловитость и строгость. Все видели, что к себе она относилась ещё строже, чем к другим».

Таков нескончаемый круг интересов пеновского секретаря. Чайкина ездила, а чаще ходила по району, встречалась с сотнями людей. И всюду её ждали, и всем она была нужна. И это чувство нужности людям подстёгивало её, заставляло взваливать на свои хрупкие девичьи плечи ещё ношу, ещё и ещё. В посёлок Пено, в райком, она возвращалась усталая, но радостная, с новыми задумками и планами.

Ты полюбила этот городок –

В сиянье Волги, в пламени рассветов,

Его негромкий заводской гудок,

И чаек взлёт, и все его приметы –

Его рыболовецкие артели,

Озёра: Пено, Волго и Вселуг,

И ледоход, бушующий в апреле,

И поездов бегущих перестук.

Отсюда километрах в сорока

Начало Волги, там её рожденье.

Недалеко от Пено-городка

Соединяет Руна с ней теченье.

Как воедино все ручьи и реки

Сливаются с большой водой морей,

Так и твоя судьба слилась навеки

С большой судьбою Родины твоей.

Девушка из русского глухого посёлка, влюблённая в свой край, жила в радостном круговороте дел, бралась за всё с неиссякаемым задором молодости. И вдруг – война, страшное вражеское нашествие. Вражеские войска пришли на её землю. Они занимали одну деревню за другой. Пошли пожары, грабежи, насилия, убийства детей и женщин.

Лиза посуровела. Складка залегла на лбу. Сердце обливалось кровью от сострадания, и однажды из глубин его вырвалось признание: «Если бы я сумела ценой своей жизни остановить врага, я бы, не задумываясь, сделала это».

С первых же дней войны Чайкина взвалила на себя дополнительный груз обязанностей: участвовала в создании партизанских баз в лесу, отбирала в ряды народных мстителей самых верных и закалённых, формировала отряды пеновских комсомольцев на строительство оборонительных сооружений, помогала медикам устроить в посёлке госпиталь. А позже, когда враг оккупировал район, она пробиралась в деревни, создавала там подпольные комсомольские группы, рассказывала колхозникам, каково положение на фронтах, а заодно разведывала, где и сколько немцев, чем они вооружены. В партизанский лагерь Чайкина возвращалась ночью оживлённая, радостная. Её спрашивали подруги, не родных ли она поведала, и Лиза говорила:

- Действительно навещала родных. А знаешь их сколько у меня? Целые деревни. Все наши советские люди теперь наша родня.

Зашла как-то Лиза и к матери в Руно. Ксения Прокофьевна обрадовалась встрече, пирог испекла, а дочь заторопилась в путь, попросила мать проводить её. Позже Ксения Прокофьевна вспоминала:

- Идём – молчим. Прошли деревню. Она обернулась ко мне и говорит: «Мамочка, я тебе правду скажу, ведь я теперь в партизаны пойду». Я, простите меня, не знала тогда, что за партизаны – это теперь я поняла, а тогда не знала. Спросила у неё. «Мама, - ответила она, - не всё тебе знать, а жить мне придётся по лесам, может, в холоде, может, и в голоде». Ну, я ей в глаза глубоко поглядела: «Что ты, девушка? Да нельзя ли тебе от этого дела отойти? Поживи пока дома…». Она головой покачала, побледнела даже вся: «Что ты, мама, надумала! Как хорошо было – Лиза Чайкина в Пено, а как плохо – Лиза Чайкина на печку спрячется? Нет, мама, пойду германцев бить на каждом шагу». Довела я её, куда надо. Опять она мне говорит: «Прощай, мамушка, ты не плачь, ежели что. Может статься, что меня убьют враги. Так ты помни, мамушка, мой наказ. Убитая буду лежать – не подходи, виду не подавай, что я твоя дочка, иначе худо тебе будет. Коли что стрясётся со мной, сильно не убивайся. Советская власть и товарищи мои тебя не оставят!»… Ну, обняла я её, Лизоньку свою. На этом мы и расстались с ней. И с тех пор я её не видела… Думала я, далеко Лиза ушла, а она тут, родная моя, рядышком была. Где жила, там и воевала, где служила, туда и умирать пошла!

Лиза-то хорошо знала: она одна так с матерью прощается. Сотни её друзей ушли из дома, и многие – навсегда. Бедственное положение любимого края удесятерило её силы.

В ноябре встала перед нею, перед всеми патриотами района благородная задача рассказать жителям деревень радостные, обнадёживающие вести – Москва выстояла, в Москве состоялся парад советских войск, фашисты неминуемо потерпят поражение. Чайкина, рискуя жизнью, таясь от врагов, несла новости людям. И какой наградой были ей тёплые встречи, восторженные слёзы исстрадавшихся женщин! "Будет и на нашей улице праздник! – говорила Лиза. – Не верьте гитлеровцам, делайте всё возможное, чтоб под ними горела наша земля!».

Так Чайкина обошла 14 населённых пунктов. На хуторе КрасноеПокатище её выдал предатель. Фашисты схватили Лизу, расстреляли семью Купоровых, приютившую её. В Пено её допрашивали гестаповцы. Она ничего не сказала. Её били, пытали. Она молчала. Девушка, комсомолка, коммунист претерпела все муки, все издевательства.

Чайкину, избитую, измученную, провели по посёлку к водокачке и ещё раз пытались что-нибудь от неё узнать. Но она молчала. А собравшийся толпе жителей крикнула:

- Наши придут! Победа будет за нами!

Фашисты расстреляли Лизу. Они боялись её слов, её правды.

Это произошло 22 ноября 1941 года.

Весть о жизни и подвиге пеновской девушки облетела всю страну, все фронты. Воины и партизаны клялись отомстить за смерть Лизы. На территории Калининской области была создана партизанская бригада имени Героя Советского Союза Е.И.Чайкиной. Командовал ею молодой храбрый офицер С.М. Максименко. Комбриг был лишь на четыре года старше Лизы. Его бригада, состоявшая преимущественно из молодых партизан, нанесла большой урон врагу. На калининской же земле появилась эскадрилья самолётов-истребителей имени Лизы Чайкиной. Этой высокой чести удостоились лётчики из 630-го истребительного авиационного полка. Командировал эскадрильей Герой Советского Союза Виктор Комаров. На кабинах машин лучшей в полку эскадрильи было написано: «За Лизу Чайкину».

Убитая, похороненная в Пено, она продолжала жить и сражаться.

Десятилетия прошли со дня гибели пламенной Чайки, а люди не забывают о ней. В Пено на месте казни и на центральной площади воздвигнуты ей памятники. Совхоз, где её родная деревня, и школа в Пено носят её имя. Есть улицы Чайкиной в Москве, Ленинграде (ныне город Санкт-Петербург), Калинине (ныне город Тверь) и других городах. В местные музеи, созданные соратниками и друзьями Лизы в Калинине (г.Тверь) и Пено, приходит много писем со всех концов страны. В них – слова признания и любви. Члены комсомольско-молодёжной бригады из города Болотное Новосибирской области пишут: «Наша бригада зачислила в состав своего коллектива Героя Советского Союза Е.И. Чайкину. В бригаде 24 человека. Выполняем и 25-ю – норму Лизы, причём на 130-140 процентов. Своим ударным трудом бригада завоевала право носить имя Чайкиной».

В экспонатах музея цитируется и высказывание первой в мире женщины-космонавта Валентины Терешковой:

«У каждого в юности бывает свой любимый герой, с которым мы ходим в походы, сидим у костра, думаем и мечтаем, радуемся и огорчаемся, боремся и побеждаем. С ним мы проходим через всю жизнь, следуя иподражая ему во всём. Когда перед полётом в космос моим позывным стало слово «Чайка», рядом с собой я почувствовала свою старшую подругу. Она имела полное право на этот полёт: ещё в те суровые годы в жёсткой борьбе с фашистскими захватчиками Чайка помогла нам проложить дорогу в космос».

В те вьюжные дни сорок первого Лиза считала родными деревенских жителей, попавших в неволю, друзей-партизан! Ныне этот круг неимоверно расширился. Её почитают, её любят, считают родной и близкой, её примеру бескорыстного служения Отчизне следуют во всех уголках советской земли и далеко за её пределами.

Стоишь ты, одетая в бронзу.

Горит Звезда Золотая

На сером камне высоком,

Пылает, как сердце бойца.

О ее жизни написаны романы и поэмы, ее имя носят улицы во многих городах России. Одним из первых ярких литературных откликов на подвиг Чайки стал очерк нашего земляка Бориса Полевого, в то время корреспондента «Правды» – главной газеты страны. Сегодня мы публикуем отрывки из воспоминаний писателя.

От моего друга майора Бориса Николаева, офицера разведки, поддерживающего связь с нашим верхневолжским подпольем, в разгар наступления узнал я печальную весть. В лесистом Пеновском районе погибла девушка, секретарь Пеновского райкома комсомола Елизавета Чайкина, оставленная в родных ее краях для подпольной работы.

– Как же это произошло?

– Точно пока не знаю. Партизанские связные весть эту принесли. Промахнулась она, не поостереглась, кто-то ее и выдал. Погибла, рассказывают, как героиня.

Вот и все. Больше ничего конкретного мой тезка добавить не мог. И все повторял:

– Говорил же я, не следовало ее оставлять. Нет, поддались на ее уговоры, оставили, не проявили твердости. И вот... А ведь знали же, знали: не тот характер. Смела-то смела, но слишком прямолинейна, несгибаема.

– А это плохо?

– В обычной жизни хорошо, даже прекрасно, а для подпольной работы не годится... И вот результат. Советую тебе – скоро Пено освободят – побывать там. Будет у тебя для очерка отличный материал, и Чайке по заслугам воздашь... Помнишь, когда мы с тобой там были, как она с ребятами школу от огня отстаивала?

И это я помнил. В дни нашего отступления, осенью, мы с Николаевым оказались в этом далеком районном центре, затерянном среди лесов и озер. Войска неприятеля уже приблизились к нему почти вплотную, на поселок была брошена бомбардировочная авиация. Зажечь пожары. Внушить страх. Поднять панику.

На здание средней школы, которое было одной из самых больших построек, упали пригоршня зажигательных бомб и небольшая фугаска. Старшеклассники, действуя железными щипцами, сбрасывали с крыши еще не разгоревшиеся зажигалки, и они догорали на земле. Но фугасная бомба разрушила правое крыло школы, зажгла его, и комсомольцы пытались подавить разгоравшийся пожар. Ими командовала, и толково командовала, невысокая коренастая девушка с энергичным грубоватого, мужского склада лицом.

– Зачем тушить-то? Немцы – вон они, рядом. Останавливать их тут некому, даже райвоенком удочки смотал.

– Так это же школа, – хрипловатым голосом ответила девушка и сердито мотнула головой, сбрасывая с лица, слипшиеся от пота пряди волос.

– Для немцев, что ли, бережешь?

– А, иди ты... – отмахнулась она от собеседника и хриплым, сорванным голосом сообщила ему по-мужски довольно длинный адрес, куда ему нужно было убираться. И вновь бросилась в яростную схватку с огнем.

Такой и запомнилась мне Елизавета Ивановна Чайкина, невысокая, коренастая, крепкая, с потным красным лицом, с прядями жестких мокрых волос, прилипших ко лбу.

Весть о гибели девушки прочно засела в голове. А вечером мы с моим другом, корреспондентом Совинформбюро Александром Евневичем, расстелив на полу карту, определяли примерный путь от нашей штабной деревни до поселка Пено. Было не близко. Но что они значили, каких-нибудь два летных часа, для корреспондентов, которых там ждал интересный и значительный материал!

С поздним зимним рассветом маленький связной самолет поднялся в воздух, а к полудню мы были уже на месте. Здесь неприятель отошел почти без боя, оставив поселок при приближении авангарда лыжников. И разрушений почти не было, лишь в центре чернело опаленным пожаром крылом здание школы, которое комсомольцы успели-таки тогда отстоять.

Мы уселись в небольшом зальце райкома партии с группой партизан, только что вышедших из лесов. Они участвовали в борьбе за Пено. От них пахло лесом, гарью костров, крепким мужским потом. Руководители района вернулись в поселок вместе с войсками, приступили к работе. В соседней комнате мирно трещала пишущая машинка.

Загорелые бородатые ребята, от которых попахивало, что там греха таить, и самогоном, вспоминали боевые эпизоды, всяческие курьезные происшествия, случившиеся с тем или другим из них. Говорили они все вместе и каждый о своем, и нелегко было нам повернуть разговор на Лизу Чайкину. Отделывались самыми общими фразами.

– Чайка, она была молодец, страха не знала, это верно.

– Ее полрайона в лицо знало, а она хоть бы что, запросто заходила в любую деревню. Не таилась. Придет и толкует людям: немец – это ненадолго. Наши вот-вот вернутся, освободят...

– Сколько раз говорили: Лизка, поостерегись, не суй голову в петлю! А она: я дома, кругом свои люди, чего мне бояться.

Кроме этих отрывочных, не связанных между собой характеристик от этой шумной и веселой компании лесных воинов ничего связного так и не удалось узнать. Потом нам посоветовали сходить к учительнице, которая вместе с больной свекровью и детьми оставалась в оккупации.

Вот от нее-то мы и услышали связный рассказ о Лизе Чайкиной, о ее подвиге и ее жизни. Она тут же с педагогической проницательностью дала точную характеристику своей бывшей ученице: человек средних способностей, но прирожденный вожак-организатор, коллективист.

– Чайкой ее еще в школе прозвали. Знаете, у ребят тяга к прозвищам? – ровным учительским голосом рассказывала нам собеседница. – Но это, как я полагаю, особый случай. Прозвище очень совпадало с ее характером. Она ведь и верно была, как те птицы, – смелая, дерзкая, настойчивая. Бывают же такие люди: собой некрасивы, но красивы душой. Хлопот с ней в школе было немало. Однажды математичке – а она была и завучем – так при ребятах и брякнула: «Вы врете...» В другой раз решили мы на педсовете за школой спортивную площадку соорудить, а там малыши уже клумбочки какие-то сделали, цветочки посадили. Ребята откликнулись и принесли из дома лопаты, инструмент разный, а Чайкина перед этими клумбочками встала: «Нельзя, не позволю». Так и не дала, в другом месте спортивную площадку сделали... И еще помню, об этом мы много говорили. У одной ее подружки отца забрали. Его, агронома, весь поселок знал. Хороший был дядька. Так Лиза что, она самому товарищу Сталину письмо написала и, не посоветовавшись ни с кем, отослала. Что уж она там написала, не знаю, только вдруг выпустили этого агронома. Выпустили да еще извинились.

– А чем увлекалась?

– Вроде бы ничем особенно. Отметки были средние, но по литературе у меня была твердая отличница. Любила литературу. На школьных вечерах Маяковского читала и Блока «Двенадцать». Память у нее была хорошая, много стихов знала наизусть, но читала, честно говоря, плохо.

– Ну а как она партизанила, погибла как, знаете?

– Расскажу по порядку. В последнем классе стала она у нас секретарем комсомольской ячейки, а потом, когда окончила школу, выбрали ее в райком. Тоже стала секретарем и как-то сразу завоевала в районе популярность. К ней, будто к депутату, и взрослые, и старики со всякими своими делами ходили. А в кабинете своем не сидела, все по району на велосипеде катала. И все ее знали: Чайка, наша Чайка. В лицо знали. Не надо было ее на подпольную работу оставлять. Слишком известной она была в районе личностью. И оставлять ее, как мне говорили, не хотели, говорили даже, что и товарищ, приезжавший сюда партизан снаряжать, ей не советовал, говорил: хочешь воевать, ступай в военкомат, проси, чтобы тебя взяли в армию, в госпиталь или на связь. Нет, добилась своего. Оставили ее в отряде. Ну, оставили и оставили. Сиди себе в лесу, в партизанских вылазках участвуй. Нет, это опять не по ней. Ходила по деревням, собирала людей, читала им сводки Совинформбюро, газету «Партизанская правда для оккупированных районов», которую нам из Калинина на самолетах перебрасывали. Ничего не боялась.

А тут приближались праздники – годовщина Октябрьской революции. Так она перед этими праздниками во многих деревнях перебывала. Доклады об Октябре делала. Соберет людей – и доклад. Вам, наверное, и поверить трудно, а ведь было. Ну, после одного из таких докладов пошла она тут к одной колхознице ночевать. Староста фельдполицию на нее и навел. Схватили. Пытали. Требовали сказать, где партизанская база, где партизанские бункера... Ничего не сказала. Допрашивали ее зверски. Это тоже точно, потому что немцы, которые тут в школе жили, они не совсем и немцы, они эльзасцы, их в тылу на работах держали. Так вот они прямо-таки с уважением о ней говорили: дескать, фрейлен не рассказала ничего... Эх, Чайка, Чайка...

– Это интересно, очень интересно, но откуда выто это все знаете? – спросил осторожный Евнович. Он как представитель столь авторитетного правительственного агентства (Совинформбюро. – Ред.) всегда старался все уточнить и перепроверить.

– Да вот от них, этих самых немецких солдат, от эльзасцев, что в этой школе жили... Их главный офицер, не знаю уж какого звания, он даже и не эльзасец, а серб, лужицкий серб, как он себя называл. Он по-русски понимал и немного говорил. В тот вечер он пришел сильно выпивший, зашел ко мне и рассказал о девушке, которая еле живая перед расстрелом пела. «Погибла, как Жанна д’Арк», – говорил этот серб.

Когда, поблагодарив собеседницу и оставив ей все, что брали с собой на дорогу из сухого пайка, мы шли по поселку к месту посадки нашего самолета, поселок уже принимал мирный вид: над зданием райисполкома плескался на ветру красный флаг, тыловые солдаты в шинелях третьего срока возились у трофейных пушек.

– Жанна д’Арк верхневолжских лесов! – говорил Евневич, как бы взвешивая на руке эти слова. – Неплохой заголовок для вашего будущего опуса, Бэ Эн...

Заголовок действительно был интересный, но я легко представил себе, как мой начальник, полковник Лазарев, всегда самоотверженно боровшийся против всякой литературщины, с яростью зачеркнул бы его красным карандашом. Нет, Чайка лучше, а главное, точнее. Но заголовок этот, мною самим забракованный, я запомнил и приберег. И эту главку своих воспоминаний назвал этим заголовком...

Сейчас в поселке Пено стоит памятник нашей верхневолжской Жанне д’Арк. А приезжая в родной город, я почти всегда захожу в музей Лизы Чайкиной – один из оригинальнейших музеев страны. Со стен смотрят молодые лица, многие из них знакомые. И скульптурный портрет Лизы. Он не очень похож на оригинал, но главную черту Лизы скульптору удалось передать: ее яростную непреклонность. Я смотрю на этот портрет, и мне всетаки жалко, что я тогда пренебрег таким заголовком: «Жанна д’Арк верхневолжских лесов».

Мемориальный комплекс «Ксты» находится в Пеновском районе, на месте сожжённой фашистами деревни Ксты.

Перед Великой Отечественной войной деревня насчитывала 9 дворов. В октябре 1941 года она была оккупирована немецко-фашистскими войсками. 9 января 1942 года, за день до освобождения этих мест 4-й ударной армией Андрея Ерёменко, эсэсовцы дивизии «Мёртвая голова» расстреляли и сожгли 78 жителей трёх деревень (самому младшему было четыре года). В начале 1960-х гг. в Кстах оставался один дом, а в 1970-х гг. она полностью обезлюдела.

5 мая 1985 года, к 40-летию Победы, на братской могиле, где покоятся останки сожжённых людей, открылся мемориальный комплекс «Ксты», центральной композицией которого является памятник, созданный знаменитым советским скульптором Исааком Бродским и архитектором Игорем Покровским. Он представляет собой остов обгоревшего дома, у которого падает на колени женщина-крестьянка с младенцем на руках. На мраморной плите высечены слова: «Помните люди! Здесь, на этой многострадальной земле, 9 января 1942 года фашистские захватчики, отступая под натиском доблестных советских воинов, в бессильной злобе полностью уничтожили деревню Ксты, расстреляли и сожгли всех жителей – стариков, женщин, детей».