Эссе «Искусный мираж или истинный герой?»

Эссе на тему:

Искусный мираж или истинный герой?

Выполнила:

Малышева Мария Евгеньевна

ученица 10 класса МБОУ СОШ № 18

г.Мурома, Владимирской области

Руководитель:

Лозяная Людмила Владимировна

учитель истории МБОУ СОШ № 18

Мир… Наш реальный мир… Огромная, давно придуманная и записанная кем-то история. Книга. С миллиардами миллиардов литературных героев и сюжетных линий. Применимы ли здесь законы и традиции, скажем, особые приёмы, литературоведов и филологов? И можно ли с подобной точки зрения размышлять об отдельно взятом персонаже Великой Саги?.. Откроем же Книгу Мира на, положим, веке девятнадцатом, и проанализируем… хм… вот этого любопытного героя – Михаила Михайловича Сперанского.

Поразмышляем над символикой имени. Сын, унаследовавший имя отца - всегда достойный приемник и продолжатель, человек внушительный и уважаемый. Кроме того, немаловажно, что Михаил – имя архангела.

Типичные русские фамилии ведут начало от имени или прозвища основателя рода. Однако фамилия Сперанский относится к самым необычным русским именованиям – искусственно созданным. Поначалу искусственные фамилии служили для идентификации личности безымянных детей. Со временем такие именования распространились среди учащихся семинарий. Например, фамилия Веселов стала звучать как Гиляровский (от латинского «hilaris» – «весёлый»), а Песков – как Аренский (от латинского «arena» - «песок»). В семинарской среде даже бытовала поговорка, в которой перечислялись основные источники искусственных фамилий: «По церквам, по цветам, по камням, по скотам, и яко восхощет его преосвященство». Фамилия Сперанский образована от латинского глагола «spero», «sperare» - «уповать, надеяться».

Герою нашей истории суждено родиться и умереть среди мороза и белого, чистого снега – замёрзших слёз ангелов, унаследовав от зимы ледяной блеск то ли серых, то ли голубых глаз. Отец – церковнослужитель, мать – дочь дьякона. Легко предположить ту атмосферу, в которой прошло детство Сперанского. Худой, болезненный, бледный, задумчивый мальчик, рано выучившийся читать и постоянно витающий где-то… где-то не здесь, не в мире родителей, брата и сестёр. Нравилось ли ему одиночество или нет – не известно. Но важно ли это? Важно то, что он был одинок. И это весьма важная черта, если говорить о Сперанском, как о герое. И особенно если герой этот – настоящий романтик. Единственный его желанный собеседник – слепой дед Василий, мастер рассказывать всевозможные истории, которые вряд ли когда-либо происходили в мире родителей, брата и сестёр.

Своим происхождением он гордился. Он любил семью, детство и родину есенинской любовью. Очень глупо усматривать в гордости Сперанского за своё происхождение некое показушничество, своеобразный личный пример, как основу к проповеди собственных идей. Как сказывал господин Корф, Сперанский порой сам устраивал себе спальню на лавке из овчинного тулупа и грязной подушки, будучи государственным деятелем. Разве не в характере это наших самых любимых литературных героев – отчаянных романтиков?.. Романтики – вот, кем движется этот мир, благодаря кому декорации на подмостках всемирного театра постоянно меняются и разворачиваются новые невероятные действа.

Семь лет. Владимирская епархиальная семинария. Мишка, «подающий надежды», удивляет всех своей страстью к чтению и размышлениям. Как истинный романтический герой, он обладает твёрдостью характера, самостоятельностью, скромностью и добродушием, умением ладить со всеми. Он первый во всём среди всех студентов – закон жанра. Но не были ли все эти доблестные черты прекрасного сердца – маской искусного дипломата, одарённого даром наблюдать, думать, говорить и угождать самой природой? Прав ли Толстой в интерпретации Сперанского в своей эпопее или… Впрочем, это уже совсем другой герой другого произведения, так что не станем вдаваться в аллюзии и интертекст, чем, впрочем, свойственно грешить литературоведам и филологам, коим в жадные руки попадается новый текст, новый мир... Пусть даже этот текст – моя условная Книга Мира.

Где воспетая и завуалированная всеми наглость, смелость, решимость и упорство героя-романтика?.. Перед нами лишь письмо восьмилетнего семинариста – келейника – отличника Самборскому с мольбой о протежировании, о помощи с переводом учиться в московские учебные заведения. Снова что-то деликатно-дипломатично-кисейное, хотя… в этом как раз и есть своя наглость и смелость. Действительно, кто же это выдумал, что настоящий романтический герой должен быть упрямым безумцем-фанатиком, а не одарённым дипломатом, мастером слова и мысли?..

Перевод в Александро-Невскую обновлённую семинарию, в столицу. Здравствуйте, Вольтер, Дидро и… прочие «богоборцы». Бонжур, вездесущий французский язык, враг Шишкова. Потрясение от просветительской философии не сойдёт на нет никогда.

Когда Сперанскому исполнилось двадцать лет, митрополит Санкт-Петербургский Гавриил предложил ему остаться в стенах семинарии для преподавания. Один архангел нашёл другого. Сколько сил, идей, мечтаний и планов у молодого даровитого героя-романтика! И он со страстью не только преподаёт, но и пишет. Нет, наоборот. Не только пишет, но и успевает преподавать. И тот же самый архангел Гавриил способствовал началу великого пути Михаила Михайловича, а именно рекомендовал оного князю А. Б. Куракину, богатому и влиятельному вельможе, на должность домашнего секретаря. Одиннадцать изысканных писем за ночь – как отрубленная голова дракона. Испытание пройдено.

И вот развилка, выбор. Тема пути, тема дороги, тема перекрёстка – сквозные и набившие оскомину, но всё же желанные и любимые для любого литературоведа. Принять монашество и остаться с добрым другом, помощником и соратником Гавриилом, чьё имя каким-то особенным магическим образом перекликается с именем главного героя, или стать ближе к людям – светским господином?.. Титулярный советник. Выбор сделан.

Два года и пять сменённых должностей – невероятный в своей стремительности полёт. Таким ярким и быстрым путь может быть только у человека с уникальными способностями – у настоящего героя. Получившие дальнейшее развитие детские задатки – умение разбираться в людях и нравиться им. Это таланты, подпитанные любовью к чтению, одиночеству и размышлению. Но что особенно ценно для портрета типичного романтического героя: нравственная независимость, отсутствие заискивания и подлизывания, этого искусственного и убогого человеческого выроста – компенсации таланта и дара. А в таланте и даре Сперанскому высшими силами (или автором нашей условной Книги Мира) отказано не было.

На трон взошёл император Александр I, и понеслось. Вернее полетелось. Нашему герою полетелось. Всё выше и выше – к своим романтическим мечтам. Настала пора претворять их в явь! Реформы, реформы, реформы! Тот самый бунт романтика, но романтика-дипломата. Это не топорная безумная самоуверенность и удаль некоторых героев, это нежный и тонкий скальпель, оставляющий на коже пациента едва заметные изящные порезы. Это мягкая рука, но твёрдая походка. А вернее - полёт. На это способно только сердце истинного романтика, вооружённого идеей, а не актёра и притворщика. Он должен стать освободителем рабов, ведь «действительно же свободных людей в России нет, кроме нищих и философов». Реформы, реформы, реформы! Совершенствовать правительство, суды, министерства, образ правления, чины, жизнь зависимых крестьян и духовенства – все, все, все слои Российского общества! Ещё и член ордена масонов «Полярной звезды» — ну, чем не романтический герой, чем не настоящий рыцарь?

Сперанский получает признание самого Наполеона в виде золотой табакерки, усыпанной алмазами, но императору Александру подобное не нравится. Такое часто бывает в литературных произведениях. Многие герои, наделённые властью, не способны понять величину личности романтика, её широту, её неспособность помещаться в какие-либо установленные границы, её всеобъемлющий блеск, слепящий и сводящий с ума всех, не взирая на чины, вражду и условности. Откуда же Александру I знать, что признание и уважение – это не предательство со стороны Сперанского? Но с этого рокового момента летать герою суждено недолго.

Недоброжелателей, завистников и врагов у нашего героя становится всё больше и больше. Интрижки, грязные поползновения злобных и серых обывателей осквернить, уронить, испортить, уничтожить, сбить птицу рогаткой из-за кустов с её недосягаемой высоты. Да, «злые языки страшнее пистолета» и охотничьего ружья. Сплетни и слухи опутывали и вводили в заблуждение того, через кого Сперанский так преданно и страстно служил своей стране, своему народу.

И снова старая как мир история о Данко, о Христе, о всех героях, что жертвовали собой ради других, но кого эти самые другие не понимали, не были способны понять своим закостеневшим сердцем и консерваторским умом. Поданная в нужном месте в нужное время работа Карамзина - и вся проделанная работа Сперанского ставится под сомнение. Нужны ли перемены и изменения? Нужно ли совершенствование? Нужен ли скальпель и доктор больному, не способному разглядеть на своём теле гнойные язвы или хотя бы отдать им должное в их смертельной опасности для жизни?..

Убит и растоптан. Распят и забыт. Уволен и брошен.

Опала. И тут бы по всем законам жанра путь романтика, путь настоящего героя и борца за справедливость должен красиво завершиться – эпической смертью. Но Сперанский мельчает и получает свою Пензу, а затем Сибирь. Будто игрушки, которыми пытаются успокоить и заткнуть обиженного ребёнка. Сам Михаил Михайлович порой ощущает бессмысленность своей деятельности. Сделаем здесь отсылку к рассказу Чехова «Ионыч».

Увы, эпического финала не произошло. Человек, родившийся романтиком и героем, умирает графом и действительным тайным советником от простуды. Конец.

Нет, не хочется истинному ценителю хороших книг завершать свою историю подобным образом. Пусть же размышления о Михаиле Михайловиче Сперанском, одном из героев книги под названиями «Мир», «Жизнь», «История», закончит Николай I: «Я нашёл в нём самого верного и ревностного слугу, с огромными сведениями, с огромною опытностью, с не устававшею никогда деятельностью. Теперь все знают, чем я, чем Россия ему обязаны, и клеветники давно замолчали».