Справочный материал «История марийского языка»
1. Г.М. Тужаров «Каузатив в марийском языке». №20, 1984 г., с. 34-41
Каузатив выявлен впервые во время полевых работ при исследовании северо-западного наречия. Дальнейшее изучение показало, что это каузатив есть также в горном наречии и литературном горном формах. Следует подчеркнуть, что и в северо-западном, что и в горном наречиях каузатив является полноценным падежом. В литературной норме горномарийского языка, данный падеж встречается реже, поэтому в литературном варианте этот падеж следует считать неполноценным.
Каузатив является полноценным падежом, его грамматическим показателем выступает формант –lanen/-länen, отвечает на вопросы: kӱlänen? «из-за кого? ради чего?», malanen? «из-за чего? ради чего?».
Основная форма падежа сводится к выражению причинности. «Тӱнӹ ӱштӹштӹ амалымыланем ма тумает мӹнь ясы линäм?» - Думаешь, я болею из-за того, что спал на улице?
Другим значением каузатива является выражение цели действия, поступка, факта. «Киндӹлäнен, оксаланен кӹтöзӹш пырышым.» - Ради хлеба, ради денег я пошёл в пастухи.
Каузативные формы могут и совмещать значения причины и цели. «Шож тӹредшäжлäнен нырышкы кеäт.» - Идут в поле, чтобы жать ячмень.
Третье значение каузатива указывает условно на то, что благодаря кому или чему совершается действие, бытует или отсутствует тот или иной предмет, факт, явление. «Äвäмлäнен, äтямлäнен мӹнь тӹмень лäктäм.» - Благодаря матери, отцу я закончу учиться.
Слова с формантом –lanen/-länen в северо-западном и горном наречиях, а также в литературном варианте горного наречия мы относим к именам существительным в причинном падеже на основе их морфологических и синтаксических признаков. В северо-западном и горном наречиях данные формы могут употребляться в формах единственного и множественного числа. В горномарийском варианте множественного числа с данным падежом нет. Пример ед. ч.: äрäкäлäнен тиш толат – ради водки сюда идёшь. Примеры мн. ч.: тышманланен лӱмӹ юк шакта – со стороны противника слышна стрельба.
Как и в случае других склоняемых имён, окончание каузатива может присоединиться к посессивным суффиксам: äкäтлäнен кеä – из-за старшей твоей сестры идёт.
Каузативные формы существительных могут определяться прилагательными, причастиями, местоимениями, числительными, иметь при себе одиночные и распространённые определения. Пример: Ӹшке игӹвлäлäнен тиш толам – из-за своих детей сюда иду.
В северо-западном наречии существительное в причинном падеже может употребляться с послелогом: Киндӹлäнен верц талашен каштам – из-за хлеба с утра ношусь.
В предложении каузативные формы выступают как обстоятельства, выраженные склоняемыми частями речи; главным образом, как обстоятельство причины и цели.
Однако необходимо обратить внимание на то, что существительные и другие склоняемые лексико-грамматические категории слов в причинном падеже следует отличать от форм деепричастия на –н, образованных от основы инфинитива на –аш при помощи суффикса –ен от глаголов второго спряжения и т.д.
Кроме того, некоторые исследователи отдельные каузативные формы горного наречия квалифицируют как деепричастия, выделяя их в особую группу. Они утверждают, что деепричастия на –шашланен/-шäшлäнен образуются от основы любого глагола повелительного наклонения: Ӹшке векӹжӹ сäрӹшäшлäнен цилä семӹнь агитацим видä – всячески агитирует, чтобы уговорить на свою сторону.
Показатель причинного падежа северо-западного, горного наречий –lanen/-länen образовался из дативного суффикса –lan/-län + послелог lin, восходящий к деепричастной форме lin от глагола бытия лиäш.
Древний –lanin/-länin перешёл в более современный вариант –länen/-lanen.
В исследуемый период для выражения каузативных значений в яранском голове северо-западного наречия паралелльно выступают словоформы в причинном падеже и сочетания существительного в дательном падеже с деепричастием lin, перешедшем в послелог.
Каузативная форма встречается в грамматике кастрена: ergälanin kejem и в грамматике Видеманна: тидӹлäнен толын тä докыда. Однако формант –länin в слове эргӹлäнин Кастрен квалифицирует не как показатель причинного падежа, он рассматривает в качестве коаффикса показателю дательного падежа.
Итак, в исследуемый период каузатив как живой и полноценный падеж выступает в северо-западном и горном наречиях марийского языка. В XVIII-XIX вв. он существовал и в луговом наречии. В 1804 г. Впервые на марийском была издана книга на черемисском языке (луговое наречие). Причинный падеж образовался, по-видимому, ещё в древнемарийском языке. В других финно-угорских языках соответствий он не имеет.
2. Г. М. Тужаров «Проблема немаркированного аккузатива в марийском языке». 1960 г., с. 99-107
В марийском языкознании принято считать, что прямое дополнение может выражаться существительным только в форме винительного падежа и что, если оно относится к неспрягаемым формам глагола или отглагольному существительному и говорящий «не акцентирует внимание на нём», то суффикс винительного падежа опускается. В такой трактовке проблемы есть существенный недостаток, она не подтверждается анализом языкового материала. Во-первых, если в предложении имеется прямое дополнение, указывающее на определённый объект, весьма трудно понять, как говорящий не может акцентировать внимания на нём. Во-вторых, вывод о факультативности окончания винительного падежа не выдерживает критики. Напротив, в марийском языке существуют определённые правила, по которым в сочетаниях с неспрягаемыми глагольными формами и отглагольными существительными допускается употребление прямого дополнения, выраженного существительным, главным образом, в форме винительного падежа. Ниже излагаются эти правила:
1. Если между управляемым словом и управляющим имеются другие слова (члены предложения и части речи). Эта закономерность может не распространятся на случаи, когда немаркированным именем управляют спрягаемые формы глаголов и когда имя без падежного форманта оформлено притяжательным суффиксами 1-го и 2-го лица ед. ч.
2. Если с целью подчёркивания смысловой значимости прямого дополнения или придания всей фразе особой стилистической окрашенности допущена инверсия, т.е. прямое дополнение употребляется в постпозиции к управляющему слову, то оно обычно принимает форму винительного падежа.
3. Если в предложении выражаются эмоционально-экспрессивные отношения, эмоции, чувства, настроение, побуждение, призыв, приказах и т.д., то прямое дополнение в предложении может быть выражено именем существительным только в форме винительного падежа.
4. В односоставных, а иногда в двухсоставных вопросительных предложениях прямое дополнение обычно употребляется в форме винительного падежа.
5. Если в предложении выражено противопоставление, неспрягаемые формы глагола сочетаются с прямым дополнением, выраженным существительным в винительном падеже.
6. В отрицательных предложениях.
7. В условных придаточных предложениях, в которых инфинитив выступает в функции предиката. В условном придаточном предложении дополнение может быть выражено немаркированным существительным преимущественно тогда, когда управляющее или управляемое слово оформлено притяжательным суффиксом, функцию сказуемого в придаточном выполняют описательными глаголами.
8. Если прямые дополнения являются однородными членами, относящимися к одной или разным словоформам.
9. Если управляющие словоформы выполняют синтаксическую функцию сказуемого (главным образом инфинитив на –аш, -ман, причастие будущего времени и т.д.)
10. Если инфинитив, управляющий аккузативной формой, в предложении указывает на цель совершения действия.
11. Если прямое дополнение оформлено частицами –ат (-äт), -ак, -ок.
Как показывает анализ, в литературных формах в функции прямого дополнения в ряде случаев может употребляться только маркированное имя. Прямое дополнение может выражаться существительным в форме винительного падежа при одновременном действии в предложении ряда условий и описанных закономерностей. Необходимо также отметить, что в отдельных случаях и при функционировании некоторых описанных закономерностей прямое дополнение может употребляться в форме немаркированного имени. А в других случаях, оно выступает в форме винительного падежа даже при отсутствии описанных закономерностей.
Немаркированные формы прямого дополнения в современном марийском языке являются начальными, или номинативными, формами, а не аккузативными. Следует признать, что прямое дополнение может выражаться именем как в форме именительного, так и в форме винительного падежа.
Г. И. Лаврентьев считал, что в сочетаниях с неспрягаемыми формами глагола только существительные могут иметь немаркированную форму прямого дополнения; другие именные части речи и местоимения в роли прямого объекта оформлены. Анализ языкового материала показывает, что способностью выступать в функции прямого дополнения в форме именительного падежа в марийском языке обладают все группы существительных, в том числе одушевлённые и неодушевлённые, местоимения, а также все субстантивированные слова, это явление носит продуктивный характер.
Прямое дополнение, выраженное немаркированным именем и управляемое глагольными формами, отглагольными существительными и некоторыми другими словоформами, может оформляться лично-притяжательными суффиксами. Как известно, существительные и другие склоняемые имена, оформленные ими, по своей внутренней природе закономерно указывают на конкретные и определённые объекты, на которых акцентируется внимание говорящего.
В венгерском также встречаются аналогичные случаи. Существительные и местоимения, оформленные лично-притяжательными показателями и, таким образом, являющиеся по своей природе, как и в марийском языке, определёнными, в 1-ом и 2-ом лице ед.ч. могут не принимать окончания аккузатива.
Итак, в марийском языке прямое дополнение может выражаться существительным в именительном падеже. Такой вывод подтверждается не только анализом языкового материала с синхронной точки зрения, но и типологическими составлением с родственными языками, привлечением фактов истории языка, сравнительно-историческим исследованием.
Таким образом, немаркированное имя в функции прямого дополнения может выступать не только в марийском, но и во многих уральских языках. Данные финно-угорских языков свидетельствуют о том, что первоначально функцию прямого дополнения в них выполняла форма именительного падежа. В марийском языке употребление номинатива в функции прямого дополнения наследуется из древнейших периодов существования языка. Широко распространённое явление морфологической неоформленности существительных для выражения прямого объекта в марийском языке говорит об определённой логике мышления древнего мари, которая заключалась в том, что немаркированным именем выражал и вполне конкретные предметы.
3. Г. М. Тужаров «К вопросу о существовании немаркированных падежей в марийском языке». 1987 г., с. 19-27
В мар. языке исследователи выделяют 2 в.п.: определённый и неопределённый, однако мы считаем наличие последнего недоказанным. Однако признание наряду с неоформленным в.п. немаркированных генетива, датива привело бы к теоретической ошибке, т.к. все немаркированные имена имеют общность происхождения и тождественные закономерности функционирования.
Для выражения субъекта действия в мар. языке и.п. регулярно выступает и вместо дательного. Немаркированное имя для выражения субъекта вместо д.п. употребляется со следующими словоформами: инфинитив на –аш, -äш, инфинитив на –ман, -мäн, описательные глагольные формы и другие словоформы.
Иногда однофункциональные однородные члены предложения употребляются и в и. и д. п-х синонимические формы.
Для выражения субъекта имя принимает форму д.п. в сложных синтаксических конструкциях немаркированное имя регулярно используется и для выражения образа и способа действия.
Для выражения способа действия немаркированные имена могут сочетаться с неспрягаемыми глагольными формами и отглагольными существительными, с описательными формами глаголов, со спрягательными формами глаголов.
Анализируемые морфологически не оформленные имена могут выражать также количественно-совместное значение, если соотносятся с основами, указывающими на количество.
Немаркированные имена, выражающие способ действия, встречаются в диалектах мар. языка.
Немаркированное имя в горномарийской литературной норме может выступать вместо форм сравнительного падежа.
Немаркированные имена регулярно употребляются в лугово-восточный и горно-марийской литературной нормах, во всех диалектах современного мар. языка.
Немаркированные имена, т.е. формы и.п., выступающие в функциях косвенных падежей, выявлены во многих родственных и неродственных языках.
В ряде родственных и неродственных языков форма и.п., как и в марийском, используется для выражения синтаксических функций не только аккузатива, но и других косвенных падежей-генетива, датива и т.д.
В финно-угроведении существует мнение, что немаркированное имя указывает на неопределённый объект, а имя в форме аккузатива на определённый.
Мы склонны считать, что немаркированные имена мар. языка своими корнями уходят в древнее состояние языка.
В марийском языке бывают случаи, когда одна и та же словоформа может управлять двумя или несколькими немаркированными именами. Формы и.п. тогда выполняют различные синтаксические функции. Они могут указывать на субъект действия, объект действия и т.д.
4. Г. М. Тужаров «Проблема немаркированного имени в марийском языке». 1984 г., с. 282-289
В финно-угроведении и марийском языкознании принято считать, что в мар. языке существовали и существуют два винительных падежа: неопределённый и определённый с суффиксом –м. Исследователи утверждают, что аккузатив употребляется для выражения известного, определённого прямого дополнения, а неоформленный винительный падеж, совпадающий по форме с и.п. –если существительное выступает в роли прямого дополнения, переходного глагола, является неопределённым, когда говорящий не акцентирует внимания на нём. Они полагают, что неоформленный в.п. в современном мар. языке встречается только в сочетании с неспрягаемыми формами глагола: инфинитив, причастие и деепричастие. Исанбаев даже утверждает, что способность управлять неоформленным в.п. отличает деепричастия от спрягаемых форм глагола и, что, благодаря в том числе данному признаку, деепричастия можно отнести к группе неспрягаемых глагольных форм. В связи с данным выводом научной грамматики, другие авторы заявляют, что флексия в.п. в слове может быть нулевой, может быть употребляться и не употребляться, т.е. она факультативна.
Однако анализ соответствующего языкового материала сравнительно-историческим методом путём системного подхода к грамматическим категориям не подтверждает основные выводы исследователей.
Серебренников и Галкин полагают, что неоформленный в.п. в марийском языке указывает на неопределённый, неизвестный объект и аккузатив выделился как падеж определённости прямого объекта, а неоформленный в.п. стал выражать точно неизвестный объект, основное внимание в таком случае обращено на действие.
Примеры свидетельствуют о том, что т.н. неоформленный в.п. в мар. языке может обозначать и волне конкретный и точно известный объект.
При выражении определённого и конкретного объекта немаркированное имя может сочетаться не только с неспрягаемыми глагольными формами, но и с другими словоформами.
Немаркированные имена для выражения точно известного объекта в препозиции выступают в сочетании с неспрягаемыми формами глаголов: инфинитив на –аш, -яш, -äш, словоформы на –мыла, -мӹлä.
В препозиции имени без падежного форманта, указывающим на конкретный определённый объект, могут управлять причастия, иногда оформленные падежными формантами.
В препозиции именем без форманта управляет отрицательные причастия, образующиеся при помощи суффикса –дымы, -дӹмӹ, -дыме, -дымö.
Немаркированным именем в препозиции управляют причастия будущего времени, образующиеся при помощи суффикса –щащ, -шäш.
Для выражения определённого, конкретного объекта немаркированным именем в препозиции управляют все группы деепричастия марийского языка.
Немаркированные имена в марийском языке указывают только на неопределённый, неконкретный предмет, следует считать недоказанным. Имена без падежного форманта могут выражать вполне конкретный, определённый и точно известный объект.
Они могут употребляться в сочетании не только с неспрягаемыми, но и со спрягаемыми глагольными формами.
На вполне определённый и конкретный объект немаркированные имена могут указывать и в других уральских языках. Об этом убедительно говорят языковые данные прибалтийско-финских языков. Для выражения опред. объекта в языке селькуп часто используется безаффиксная форма, иначе – форма основного падежа.
5. Комитатив и каузатив в яранском говоре марийского языка. 1965 г., с. 37-42
Комитатив: В Яранском и других северо-западных говорах мар. языка имеется падеж комитатив, который является одним из продуктивных. Грамматической формой его выступают формант –нек. Комитатив отвечает на вопросы: «с кем?», «с чем?».
Комитатив с формантом –нек в яранском говоре имеет 4 значения: значение обобщающего слова, может выражать время совершения какого-либо действия, может выражать качественное состояние предметов, подвергающиеся какому-либо действию, также может выражать количество предметов.
Из всех перечисленных значений комитатива с формантом –нек в яранском говоре мар. языка для мордовских языков характерно только значение обобщающего слова или значение совместности.
Говоря о комитативе, обозначающем время совершения действия и т.д., необходимо остановиться на следующем замечании.
В яранском говоре форму комитатива могут принимать все склоняемые части речи, скажем, имена существительные, причастия и местоимения.
Необходимо указать, что комитатив, оформленный суффиксом –нек, обнаруживается и в луговом, и в горном, и в восточном наречиях.
В мар. литературном языке и в наречиях мар. языка значение комитативности, или совместности, оформляется суффиксом –ге/-ке.
Комитатив в яранском говоре имеет форму ед. ч. независимо от того, идёт ли речь об одном или о нескольких лицах или предметах.
Имя существительное в комитативе может оформляться и притяжательными суффиксами.
Каузатив: В яранском говоре мар. языка нами обнаружен новый падеж, который можно назвать каузатив. Каузатив на современном марийском языке является живым, продуктивным падежом. Его грамматическим показателем является формант –ланен/лäнен. Основная функция – выражение причинности.
Другим значением каузатива является выражение цели действия, поступка, факта. Также следующим значением является указание на условия совершения действия, факта, явления.
Также следующее значение – это выражение предмета, факта, действия, за которые либо что-нибудь получают, либо что-нибудь платят, либо под видом которых что-либо совершается.
Далее, следующее значение сводится к тому, что при глаголах движения выражается полуцелевое, полунаправительное значение.
Итак, форму каузатива могут иметь все субстантивированные слова.
Имена существительные в каузативе в преобладающих случаях употребляются в форме ед. ч.. Также каузатив имеет показатель притяжательности.
Говоря о падеже каузатив, необходимо сделать следующее замечание. Общеизвестно, что послеложные конструкции по своему происхождению в большинстве случаев восходят к существовавшим в древности надёжным формам имён. Но известно и то, что послеложные конструкции, вопреки обыкновению, могут давать также и падежные формы. Наглядным подтверждением данного положения является и падеж каузатив в яранском говоре марийского языка.
6. Г. М. Тужаров «Совместный падеж в марийском языке». 1977 г., с. 271-279
Коммитативные формы с показателем –ге в современном марийском языке исследователи относят к наречиям. Однако имеются и иные точки зрения. Галкин, исследуя употребление и функцию форманта –ге, не мог не прийти к выводу о том, что слова с –ге в мар. языке связаны с системой падежей.
Коммитативные формы следует считать продуктивными, что определяется не частотой встречаемости в тех или иных конкретных произведениях и текстах, а тем, что форму совместного падежа могут иметь все категории существительных и все склоняемые части речи.
Фронтальный анализ языкового материала диалектов, периодической печати и произведений худ. лит., а также исследование грамматических признаков позволяют сделать вывод, что совместный, как и срав. падеж, в мар. языке является живым, продуктивным падежом. Грамматическим показателем его служит формант –ге.
Совместный падеж выражает совместность, сопроводительность. Совм. падеж может выражать и совокупность множества или совокупность нескольких предметов и субъектов в той или иной ситуации или в том или ином состоянии.
Коммитативная форма, выражая совместное, сопроводительное значение, употребляется вместе с другим склоняемым именем в форме различных падежей, в том числе и.п.
О том, что коммитативные формы являются существительными, а не наречиями, говорят и морфологические признаки. Все слова в совместном падеже могут оформляться притяжательными суффиксами в лицах и числах.
На падежный характер коммитативных форм указывает и их синтаксические особенности. Коммитативная форма имени иногда выступает с послелогом гань. Она имеет одну основную синтаксическую функцию. Выступает в предложении как обстоятельство совместности, совокупности действия, состояния.
Показатель совместного падежа –ге носит тотальный, всеобщий характер. В мар. языке форму коммитатива могут иметь все классы и группы склоняемых слов, в том числе все заимствованные, абстрактные слова, личные местоимения, причастия, слова, обозначающие людей и животных.
В диалектах мар. языка в устной речи представителей всех известных наречий форма совместного падежа продуктивна.
В текстах, собранных исследователями мар. языка в начале нашего века и ранее, имена с суффиксом –ге также имеют падежный характер.
Следует констатировать, что коммитативные формы одинаково функционируют как в лит. нормах, так и в наречиях мар. языка.
Нужно, однако, отметить, что суффикс – ге в мар. языке может быть и словоизменительным, и словообразовательным. При его помощи, образуются и различные наречия от подражательных и других слов.
Можно ли предположить, что –ге частица? Многие предложения с коммитативной формой действительно выражают различные модально-экспрессивные значения.
Происхождение коммитативного показателя мар. языка исследовал Галкин. Слова с суффиксом –го, -га встречаются и в мордовских языках. На этом основании выдвинул гипотезу, что суффикс –ге по происхождению волжско-марийский.
Таким образом, грамматические признаки и функции коммитативных форм показывают, что совместный падеж является живым, продуктивным и полноценным падежом в литературных нормах и во всех наречиях и говорах марийского языка.
7. Абессив в марийском национальном языке. 1983 г., с. 173-183
Вопрос о лишительном падеже в мар. языке исследователями трактуется по-разному. Абессив выделяли Кастрен, Видеманн, Вихманн. Лишительный падеж в мар. языке изучался также автором данной стать Ивановым. Вывод о существовании лишительного падежа в мар. языке поддержан и некоторыми другими исследователями. Пенгитов формы лишительного падежа отнёс к наречиям, мотивируя тем, что они, якобы, редко употребляются в речи и не имеют числовых различий. Лиш. падеж не рассматривается в морфологии совр. мар. языка и в школьных учебных пособиях, а такэе в исследовании по основам финно-угорского языкознания. Авторы этих трудов формы лишительного падежа относят к наречиям. Тем самым проблема лиш. падежа в мар. языке до настоящего времена не решена.
Анализ языкового материала показывает, однако, что о лишительном падеже не может быть сделан однозначный вывод, если иметь ввиду национальный, общенародный язык мари, все ег диалекты и наречия, а также литературные нормы.
Живым, продуктивным падежом абессив является в горном и северо-западном наречиях, а также в горномарийской литературной норме.
Показателем данного падежа является –де/-те, они носят тотальный характер. Относя словоформы с данными показателями к существительным лишительного падежа, а не к наречиям, мы исходим из анализа всех грамматических признаков этих словоформ, в первую очередь морфологических и синтаксических.
О происхождении падежного форманта –де/-те выводы исследователей в целом совпадают: его считают древним финно-угорским суффиксом прилагательных с отрицательным значением.
О былом существовании абессива как одного из продуктивных падежей в древнемарийском языке говорят диалектные корреспонденции из всех известных наречий современного марийского языка.
Как в диалектах мар. языка, так и в литературных нормах абессиный суффикс может выступать в сложной форме.
Однако, как показывают примеры, в луговом и восточном наречиях, а также в лугово-восточном литературном языке абессивные формы употребляются лишь в ед.ч., хотя могут определяться прилагательными, числительными, местоимениями, причастиями.
Система склонения имён луго-восточной и горномарийской литературных норм состоит из 9-и общих падежей, которые в настоящее время рассматриваются в вузовских учебниках, а также в учебно-методических пособиях, в парадигму склонения имён входят также сравнительный и совместный падежи.
8. Историческая грамматика марийского языка. «Развитие системы падежей». 1964 г., с. 55.
Из произвольного анализа истории возникновения современных марийских падежей, наречных и послеложных суффиксов становится очевидным, что современная система марийских падежей не совпадает с системой падежей древнемарийского языка.
В современной системе падежей имеется ряд первичных и вторичных падежных суффиксов. К первичным падежным суффиксам относятся: -н – р.п., -м – в.п. Кроме того, в современном марийском языке сохранились реликты ряда древних падежных форм, это: -н (-ын), -ла, -де, -е, -не, -ке, -ан, -ч, -те, -ге, -ш.
Существующая точка зрения о 4-х или 6-и падежах в ф-у языке-основе не отражает истинную картину древней системы падежей ф-у языка-основы.
Во-всяком случае, древних падежей, как видно из анализа, было больше шести, т.к. вряд ли можно считать случайным или плодом самостоятельного развития подобные сходства в родственных языках.
Наши материалы показывают, что в древнемарийском языке было более десяти первичных падежных суффиксов и эти падежные форманты находят соответствия во многих ф-у языках.
Таким образом, уже в домарийское время было более десяти надёжных форм. На наш взгляд, конкретность языка требовала конкретных форм. Поэтому нельзя согласиться с тем, что в одной форме могли сочетаться несколько различных значений.
В прибалтийско-финско-пермско-волжское время возникли датив на –лан и аблатив на –леч. В прибалтийско-финско-волжское время возник иллатив на –ш. В волжское время возник комитатив на –ге.
Только на марийской почве возникли падежи инессив на –ште и иллатив на –шке. На марийской же почве из древнего аллатива развивался сравнительных падеж на –ла.
Таким образом, в развитии системы марийских падежей можно отметить приблизительно три исторических пласта: древний, средний и новый. Из этих пластов можно выделить несколько различных групп падежей по их значимости для современного марийского языка: живые, отмирающие и мёртвые падежи.
Сложные (вторичные) падежные формы в первый период древнемарийского языка, очевидно, ещё не были закреплены как падежи, т.к. наряду с ними существовали первичные падежные формы. Поэтому при установлении системы падежей древнемарийского языка необходимо в первую очередь учесть простые падежные формы. Этих форм, как мы видели, набирается гораздо больше, чем об этом предполагал Серебренников, а ещё больше, чем думали об этом Синней, Бубрих и др.
Итак, древнемарийский язык знал следующие первичные падежные показатели, из которых затем сложились вторичные падежи.
Вызывают некоторое раздумье наличие трёх общенаправительных и двух общеместных падежей. Правда пока ещё трудно судить о первоначальных различиях в их значениях. Однако не исключено, что какое-то различие между ними было.
