Внеклассное меропритие «Серебряный век в мыслях и чувствах»

Тема:

Серебряный век в чувствах и мыслях.

Историко-литературный вечер, стилизация: «в доме княгини Елизаветы Андреевны Юсуповой».

Целевая аудитория:

обучающиеся 10 - 11 х классов и их близкие родственники, друзья.

Цели проведения вечера:

Мотивировать познавательную активность старших подростков на основе воссоздания аутентичных образов культурного декаданса начала 20 века;

личностная презентация, развитие взаимоотношений в коллективе, в семье.

Задачи:

создать атмосферу светского раута с помощью приема театрализации, изучения исторических деталей светского раута, биографий исторических персоналий;

продолжить формирование у подростков представление о ценностном миропонимании человека эпохи серебряного века русской культуры;

смоделировать условия, в которых каждый обучающийся сможет репрезентовать себя как возможный участник мизансцен.

Рекомендации по проведению тематического вечера:

- прочитать конспект вечера, воссоздать элементы интерьера гостиной начала 20 века;

(смотрите приложение фото)

- продумать индивидуальные образы участников;

- провести индивидуальные и общие репетиции с участниками «вечера»;

- пригласить аудиторию, согласно пожеланиям ребят-участников (члены семей участников), разработать специальные приглашения;

- проводить мероприятие вечером.

Сценарий вечера.

Сцена 1. В гостиной княгиня Юсупова и Дягелев. (музыкальный фон)

Елизавета Андреевна Юсупова: «Анна! Дорогая, ну где же Вы?! Ох, эти новости… «Еще недавно человек был творением Божьим, несшим в себе частицу своего небесного Отца, а теперь оказалось, что произошел он… от обезьяны. Люди возомнили будто бы они знают будущее!?»

Сергей Павлович Дягилев:

«Елизавета Андреевна, помилуйте, рентгеновские лучи, беспроволочная передача сообщений, квантовая теория, теория относительности… Человек превратился в песчинку. Покров божественной тайны с мира и с человека снят, решительно снят! И, да, Человек – жалок…»

Елизавета Андреевна Юсупова:

«Вы, собственно считаете, что происходит то, о чем предупреждал в своих романах господин Достоевский. Нет критериев добра и зла, нет святого, и …тогда можно объяснить и оправдать даже убийство и начинают править бал бесы.»

Сергей Павлович Дягилев:

«Еще недавно думали — мир изучен. Всякая глубина исчезла с горизонта. Простиралась великая плоскость. Не стало вечных ценностей, открывающих перспективы. Все обесценилось!»

Елизавета Андреевна Юсупова:

«Нет, Сергей Павлович, не исчезло стремление к дальнему в сердцах. До чего же желается перспективы. Сердце просит вечных ценностей… Нет, Человек — это звучит гордо!»

Анна Павловна Павлова:

- Элиза, франц. Дорогая! Вновь споры!

«Если желанья бегут, словно тени,

Если обеты — пустые слова, —

Стоит ли жить в этой тьме заблуждений,

Стоит ли жить, если правда мертва?»

- Мы, люди искусства, укроемся от непогод нашего мира на Парнасе! Да будут, придут «новые че-ло-веки»!

Сцена 2. Гости: Блок и его возлюбленная Саломея. Перемещаются к столу-сцене. Садятся.

Александр Александрович Блок:

О, я хочу безумно жить:

Всё сущее - увековечить,

Безличное - вочеловечить,

Несбывшееся - воплотить!

Пусть душит жизни сон тяжелый,

Пусть задыхаюсь в этом сне,-

Быть может, юноша весёлый

В грядущем скажет обо мне:

Простим угрюмство - разве это

Сокрытый двигатель его?

Он весь - дитя добра и света,

Он весь - свободы торжество!

Саломея Николаевна Андроникова:

И каждый вечер, в час назначенный

(Иль это только снится мне?),

Девичий стан, шелками схваченный,

В туманном движется окне.

И медленно, пройдя меж пьяными,

Всегда без спутников, одна,

Дыша духами и туманами,

Она садится у окна.

И веют древними поверьями

Ее упругие шелка,

И шляпа с траурными перьями,

И в кольцах узкая рука.

И странной близостью закованный,

Смотрю за темную вуаль,

И вижу берег очарованный

И очарованную даль.

Перед сценой 3 музыкальная зарисовка Бальмонт. «Я люблю тебя больше». Постановка танца под эту композицию или все участники вечера танцуют вальс.

После танца продолжение светской беседы.

Ольга Афанасьевна Глебова-Судейкина:

«Господа! А вот мне интересно «новый человек», каким же он будет-то? Откуда придет?»

Мария Федоровна Петрова-Водкина:

«Да, Ольга Афанасьевна, да, «новый человек» необходим, в этом уже нет сомнений! На красном ли коне или в многоцветном лике мадонны. Только, как ускорить его приход, как воспитывать новых людей сегодня, уже сейчас?»

Николай Степанович Гумилев:

«Я всегда был снобом и эстетом. В 14 лет я прочитал «Портрет Дориана Грея» и вообразил себя лордом Генри…Но потом все изменилось, и сейчас я уверен, «новый человек» связан с вечным человеком, с вечным в человеке… Явление действительно «нового человека», а не изменение лишь одежд, предполагает духовное изменение его».

Ольга Афанасьевна Глебова-Судейкина:

«Николай Степанович, так Вы полагаете, что Человек должен быть универсальным? Совершенным?»

Хозяйка (княгиня Юсупова) исполняет романс «Не говорите мне о нем».

Сцена 4. Мережковский и Гиппиус. Перемещаются к столу-сцене. Садятся.

Зинаида Николаевна Гиппиус:

- Я сам себя люблю, как Бога! / глядя на себя в зеркало. / Затем обращается к Мережковскому.

- Человек не меняется — меняются обстоятельства, при которых он существует либо которые он же себе и навязывает своими изобретениями, опытом, практикой своего существования. Человек начинает приспосабливаться к материальным обстоятельствам, которые сам же и породил… Да, право, это все скучно!

Мережковский:

- Дорогая, «ищите женщину» по франц./ а если Человек – женщина?!Господа, «женщина будущего» - вот тема, что думаете?

(Все гости по слову: абсолютная, амазонка, утонченная, незаурядная, яркая…)

Зинаида Николаевна Гиппиус:

«Милый друг, иль ты не видишь,

Что все видимое нами —

Только отблеск, только тени

От незримого очами?

Милый друг, иль ты не слышишь,

Что житейский шум трескучий —

Только отклик искаженный

Торжествующих созвучий?»

Дмитрий Сергеевич Мережковский:

О, Боже мой, благодарю

За то, что дал моим очам

Ты видеть мир, Твой вечный храм,

И ночь, и волны, и зарю…

Пускай мученья мне грозят,—

Благодарю за этот миг,

За все, что сердцем я постиг,

О чем мне звезды говорят…

Везде я чувствую, везде

Тебя, Господь, — в ночной тиши,

И в отдаленнейшей звезде,

И в глубине моей души.

Я Бога жаждал — и не знал;

Еще не верил, но, любя,

Пока рассудком отрицал, —

Я сердцем чувствовал Тебя.

И Ты открылся мне: Ты — мир.

Ты — все. Ты — небо и вода,

Ты — голос бури. Ты — эфир,

Ты — мысль поэта, Ты — звезда…

Пока живу — Тебе молюсь.

Тебя люблю, дышу Тобой,

Когда умру — с Тобой сольюсь,

Как звезды с утренней зарей.

Хочу, чтоб жизнь моя была

Тебе немолчная хвала,

Тебя за полночь и зарю,

За жизнь и смерть — благодарю!..

Сцена 5. Мережковский и Гиппиус, к ним подходит Дягилев:

- Женщина! Мы открываем один смысл, самый очевидный и простой, ан нет, за ним — новая загадка. Чтобы приблизиться к ее раскрытию, нам нужно пройти определенный путь, приобрести опыт, совершить внутреннюю работу. И вот новая ступенька достигнута, но впереди еще одна, и еще…

Ещё играешь ты, ещё невеста ты.

Ты, вся в предчувствии высокого удела,

Идёшь стремительно от роковой черты,

И жажда подвига в душе твоей зардела.

Когда поля твои весна травой одела,

Ты в даль туманную стремишь свои мечты,

Спешишь, волнуешься, и мнёшь, и мнёшь цветы,

Таинственной рукой из горнего предела

Рассыпанные здесь, как дар благой тебе.

Вчера покорная медлительной судьбе,

Возмущена ты вдруг, как мощная стихия,

И чувствуешь, что вот пришла твоя пора.

И ты уже не та, какой была вчера,

Моя внезапная, нежданная Россия.

Сцена 6. Входят опоздавшие гости. (Дмитрий-философ и Наталья Гончарова)

Дмитрий – философ приветствует всех гостей, дарит цветы хозяйке дома, затем обращается к супруге Петрова-Водкина, берет ее под руку и прохаживаются по комнате:

- Дорогая, Марья Федоровна! Приветствую, приветствую! Право прелесть выставка вашего супруга, очарован, очарован! Чудо, этот «Красный конь» — яркий образец новой символистской живописи. Это очень емкий образ, представляющий эпоху, говорящий от ее лица. Думаю, что главное в картине — это предчувствие: что-то произошло и чего-то ждут. Предстоит что-то грандиозное, коренным образом меняющее судьбы. Оцепенение перед началом чего-то нового настолько ярко выражено в картине, что она станет символом эпохи, вот поверьте уж мне, Марья Федоровна, непременно станет!

(+ многие гости… «Да, очаровательно! Ново! Потрясает!!!»)

Мария Федоровна Петрова-Водкина:

Похож на пламя этот конь.
В нем не обуздана стихия.
Испепелит все - только тронь.
Стихии образ и насилья.
А юноша , что на коне,
В бока бьет голыми ногами,
Бег ускоряя по земле,
Не просыпавшейся веками.
Назад он смотрит, не вперед,
Что впереди он сам не знает.
Многое не осознает
Или совсем не понимает.
Как управлять ему конем,
Уверенно - не представляет.
Одна лишь цель - сидеть на нем.
От этого и конь страдает.
Порой затянет удила
А конь ,стараясь в небо взвиться,
Крестьянство разорял дотла.
Иначе мог и сам разбиться.
Переходил подчас в галоп,
События опережая.
Он методом "ошибок - проб"
Пути искал, чуть выживая.
Здесь линии равнин и гор,
И облаков - все хаотичны.
И это делает обзор
Холста пространство чуть сферичным.
Дух революции в холсте,
В судьбе великого народа,
В мечте о собственной стране,
Где есть права и есть свобода.

Дмитрий – философ:

- Браво! Марья Федоровна, именно, свобода! Как же можно быть несвободным?!

Наталья Гончарова:

- Свобода! Полноте Господа! Как же можно быть абсолютно свободным человеком?! Например, замужняя женщина?

Дмитрий – философ:

- Наталья Сергеевна, ох лукавите, лукавите… мы то ведем речь о великой свободе человека. «Я есть!», как говорили древние Платоны!

Наталья Гончарова:

"Бог создал мир из ничего..."

Бог создал мир из ничего.

Учись, художник, у него,-

И если твой талант крупица,

Соделай с нею чудеса,

Взрасти безмерные леса

И сам, как сказочная птица,

Умчись высоко в небеса,

Где светит вольная зарница,

Где вечный облачный прибой

Бежит по бездне голубой.

Сцена 7. Николай Гумилев и Анна Ахматова. Перемещаются к столу-сцене. Садятся.

Анна Андреевна Ахматова: (музыка, Элегия, Рахманинов)

- Давайте снова сядем за один стол, будем петь древние песни, соединим наши сердца, попытаемся снова ощутить тепло огня, постичь полет птиц и шепот морских волн, набегающих на берег. Вот тогда мы станем по-настоящему свободными. Вот к чему я призываю всех — к гордому и радостному движению навстречу Новой Свободе!

Я научилась просто, мудро жить,

Смотреть на небо и молиться Богу,

И долго перед вечером бродить,

Чтоб утомить ненужную тревогу.

Когда шуршат в овраге лопухи

И никнет гроздь рябины желто-красной,

Слагаю я веселые стихи

О жизни тленной, тленной и прекрасной.

Я возвращаюсь. Лижет мне ладонь

Пушистый кот, мурлыкает умильней,

И яркий загорается огонь

На башенке озерной лесопильни.

Лишь изредка прорезывает тишь

Крик аиста, слетевшего на крышу.

И если в дверь мою ты постучишь,

Мне кажется, я даже не услышу.

Николай Степанович Гумилев читает стихотворение «Молитва» под музыку:

Еще не раз вы вспомните меня

И весь мой мир волнующий и странный,

Нелепый мир из песен и огня,

Но меж других единый необманный.

Он мог стать вашим тоже и не стал,

Его вам было мало или много,

Должно быть, плохо я стихи писал

И вас неправедно просил у Бога.

Но каждый раз вы склонитесь без сил

И скажете: «Я вспоминать не смею.

Ведь мир иной меня обворожил

Простой и грубой прелестью своею».

Подает руку супруге, начинают вальс или присоединяются к танцу.

Сцена 7.

Елизавета Андреевна Юсупова:

- ...что же ждет нас дальше, Господа? Кончилась русская культура? Беспросветная ночь впереди, царство серебряное, потом медное, потом железное?

Завершающая сцена.

Все участники вечера выходят по парам, медленно к зрителям, под музыку седьмой симфонии Бетховена.

Дягилев:

Серебряный век оборвался трагически. Он нежданно начался и неожиданно закончился.

Гиппиус:

Можно спорить о том, произошло ли это в 1917 году, после Октябрьского переворота, или в 1921-м…

Гумилев:

С гибелью Гумилева и Блока…

Или позже — это уже неважно!

Мережковский:

Кто-то уехал, кто-то пытался найти себя в новой России, кто-то был расстрелян или изгнан…

Ахматова:

Но отсвет той удивительной, неповторимой эпохи не гаснет, оставив свой след не только в русской душе, но и в мировой культуре.

Петрова-Водкина:

Русский балет Дягилева, театр Чехова и Станиславского, образы живописи и музыки — все это с нами навсегда!

Общий поклон зрителям!

Заключительный танец.

(Авторская постановка под музыку из фильма «Адмирал», «Фонарики»)