Научно-исследовательская работа «Глаза как зеркало движения жизни в романе "Тихий Дон" М.А. Шолохова»

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РФ

ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

ДАГЕСТАНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

Муниципальное бюджетное общеобразовательное учреждение

«СОШ№41»

РЕСПУБЛИКАНСКАЯ НАУЧНО-ПРАКТИЧЕСКАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ

«ТВОРЧЕСТВО ЮНЫХ»

СЕКЦИЯ: Литература

Тема: «Глаза как зеркало движения жизни в романе «Тихий Дон» М.А.Шолохова»

Выполнила:

ученица 10 класса

«СОШ№41»

Абдурахманова Аминат Абакаровна

Руководитель:

Абдурахманова Разият Рамазановна ,

учитель русского языка и литературы

М А Х А Ч К А Л А – 2022г.

РЕЦЕНЗИЯ

на научно-исследовательскую работу по литературе

ученицы 11 класса МБОУ « СОШ №41» Абдурахмановой Аминат Абакаровны

Тема: «Глаза как зеркало движения жизни в романе «Тихий Дон» М.А.Шолохова».

Работа Абдурахмановой Аминат Абакаровны написана на актуальную тему. Она обработала большой объем научного материала. Материал в работе логически структурирован, написан научным стилем изложения. Объём работы составляет 9 страниц». Проведён достаточно подробный и квалифицированный анализ литературного произведения, затрагивающего эту тему. Автор исследования показал отличную способность формулировать собственную точку зрения по рассматриваемой теме. Были проанализированы строки описания глаз персонажей, упомянуто для чего и с какой целью тот или иной автор вставил его (описание) в своё произведение, и какую оно имеет смысловую нагрузку. Сформулированные в работе выводы достаточно обоснованы. Существенных недостатков в исследовании не выявлено.

Работа Абдурахмановой Аминат Абакаровны выполнена полностью в соответствии с предъявляемыми требованиями, рекомендована к защите и заслуживает оценки «отлично».

Рецензент кандидат филологических наук, доцент:

Исрафилов Нариман Рамазанович/----------------------/

Тема: «Глаза как зеркало движения жизни в романе «Тихий Дон» М.А.Шолохова»

Абдурахманова Аминат Абакаровна

Республика Дагестан город Махачкала

МБОУ «СОШ№41»

АННОТАЦИЯ

Дан анализ целостной системы описаний глаз персонажей как одной из форм мировосприятия. В данной работе рассматриваете значение описания мелких деталей внешнего вида персонажей, и его воздействия на внутренний мир персонажей произведений и их авторов. Цель этой работы в том, чтобы показать влияние описания глаз персонажей как один из способов характеризации персонажей. Выявлены качественные черты динамики внутреннего мира героев М.А. Шолохова, отражающие диалектику бытия в художественном мире писателя. Показана корреляция между внешним видом глаз героев произведения и их характерами. Показаны развитие темы с течением времени и отношение к ней читателей и авторов. Приведено сравнения значений и метода описания глаз у М. А. Шолохова и Л.Н. Толстого. Процесс описания глаз показан как метод придачи динамизма и скорости происходящему. Описание глаз героев используется не только для описания характера, но и для передачи текущего состояния, настроения. Выдвинут и доказан тезис «гения советской литературы» М.А. Шолохова на примере описания героев произведений.

Тема: «Вскипела ссора между нами (феномен русской дуэли в литературе)»

Абдурахманова Аминат Абакаровна

Республика Дагестан город Махачкала

МБОУ «СОШ№41»

НАУЧНАЯ СТАТЬЯ

Произведения М.А.Шолохова поражают читателя не только широтой охвата исторических событий, не только мощью поистине космической картины бытия, но и рельефностью, личностной самобытностью характеров персонажей. Словно реально существовавшие люди сошли со страниц книг и поселились среди живущих Григорий Мелехов и Аксинья, Макар Нагульнов и Семён Давыдов, дед Щукарь и красавица-казачка Лушка. Теперь уже трудно представить духовный опыт нашего народа без этих образов, в которых отразились его социальные и нравственные обретения и утраты. Разгадка секретов характерологии шолоховских произведений может составить одну из доминант их изучения в школе. Постижение человеческой сущности героев Шолохова и прежде было предметом внимания не только учителей-словесников, но и учёных. В этом смысле плодотворным может быть детальное, словно под микроскопом, рассмотрение одного из важнейших приёмов создания Шолоховым образов-характеров, к примеру, изображение глаз персонажей произведения. Известно и то, сколь внимательны были писатели к глазам персонажей, к особенностям их взоров. Нет сомнения в том, что наиболее показательно в этом смысле творчество Л.Н.Толстого. Известный исследователь О.В.Сливицкая заметила, что «взгляд имеет в мире Толстого ни с чем не сравнимое значение. Он выражает то содержание душевной жизни, которому нет соответствия в языке. Через взгляд, минуя всё, с душой общается душа»'. Более того. произведения Толстого могут быть восприняты как вершинные художественные создания в русской литературе ХIХ века в отношении, кроме прочего, описания глаз персонажей. Однако вряд ли есть необходимость преувеличивать значимость в творчестве классика этого способа проникновения во внутренний мир человека. У него есть свои масштаб и мера, а также свои особенности, которые без труда различимы даже общим взглядом. Сливицкая констатирует, что взгляд персонажа Толстого «разрывает все преграды между людьми», «заменяет разговор», имеет «характер лейтмотивной портретной детали». Это действительно так. Но нельзя не заметить, что сами эти формулировки затрагивают в большей мере функциональные свойства описаний глаз в романах писателя, чем отражают сущностные их качества. Думается, что односторонность и избирательность этих характеристик не случайны. Они в определённой мере отражают сдержанность, некоторую однотипность изображения Толстым взоров своих героев. Так, например, в «Войне и мире» описания глаз даже центральных персонажей чрезвычайно лаконичны и в значительной мере стандартны, хотя, конечно, и глубоко содержательны. Например: при первом появлении князя Андрея Болконского писатель отмечает лишь его «усталый скучающий взгляд несколько позднее говорится о том, что он смотрит «добрыми глазами» (IV, 41), следит «оживлённы-ми и почтительными глазами за движением... отцовского лица» (1V, 127). На ещё гораздо более удалённом пространстве текста, в конце первой части романа читатель узнаёт, что «прекрасные глаза его светились умным и добрым непривычным блеском» (1V, 138). Нельзя не обратить внимания на то, что изображение глаз даётся здесь как бы во взгляде со стороны, без проникновения в движение душевной жизни героя. Даже наиболее приближенное к этому процессу замечание о том, что глаза Андрея, «в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым блеском» (IV, 39). - всё же скорее умозрительное сообщение, чем пластическое изображение «диалектики души» персонажа. Это подтверждается и неоднократным использованием обобщённо-оценочного определения «прекрасные», которым характеризуются глаза и некоторых других героев, например, княжны Марьи с её «заплаканными прекрасными глазами» (N, 142). Кстати, с такой однотипной приметой глаз различных персонажей «Войны и мира» мы встречаемся и в других случаях. У брата и сестры Болконских одинаково лучистые глаза: у князя Андрея глаза «блестели лучистым, ярким блеском» (1V, 39); у княжны Марьи глаза «большие, глубокие и лучистые» (N, 115), «взгляд её больших лучистых глаз» (1V, 125), «из больших глаз её светились лучи доброго и робкого света» (1V, 137) и т.д. Уже отмеченный цитатой блеск глаз князя Андрея мы замечаем и у его отца («блестящие, строгие глаза» -1V, 130), и даже у Наташи Ростовой, которая «блестящими глазами смотрела» на окружающих (1V, 58). Характерно, что описания глаз персонажей «Войны и мира» чаще всего статичны. Например, капитан Тушин «глядел большими, добрыми глазами» (1V, 218-219). Кстати, и лицо у него не какое-нибудь, а тоже «доброе, умное» (1V, 225). Ясно, что в данном случае общие определения качества глаз вряд ли способствуют индивидуализации внутреннего мира героя. Таким образом, можно констатировать, что при всей безусловной значимости описаний глаз в произведения) Толстого они не являются доминирующим средством изображения внешнего и внутреннего облика персонажа. Обращение к особенностям поэтик Толстого в преддверии разговора о творчестве М.А.Шолохова мотивируется тем, что учащихся должно сложиться мнение о сущности классической традиции, которое позволит глубже осмыслить характер и направление её реализации в литературе ХХ века. Прежде всего, следует отметить особую предрасположенность, можно сказать, пристрастие Шолохова к изображению глаз действующих лиц. Едва ли не каждый - пусть и второстепенный - персонаж «Тихого Дона» хотя бы однажды отмечается особым качеством взгляда, что становится запоминающейся читателю приме той. Так, единственный раз мелькнувший н страницах «Тихого Дона» безымянный не большой казак», спрашивающий у Бунчука «А большевики, какое ярмо на нас наденут?», - обращает на себя внимание «улыбающимися светло-зелёными, клейкими, как молодые листочки, глазами». По убеждению автора «Тихого Дона», остановить мгновение взора столь же сложно, как и передать текучесть психологии человека, прежде всего потому, что он – человек -непрерывно меняется, что с особенно рельефностью отразилось в изображении глаз шолоховских героев. Не случайно, по жалуй, наиболее важной особенностью эти: описаний является их ярко выраженный динамизм. Не только внешний вид глаз, но и и: свойства и качества даются писателем чаще всего в постоянном изменении. При этом прямые определения, выраженные прилагательными, как правило, характеризуются че рез движение, выраженное глаголами ил частями речи, содержащими в себе как обязательный элемент действие. Например, Подтёлков крикнул, уронив низко опустившиеся зрачки» (здесь и далее курсив мой. - Ю.Д.); Лиза Мохова «ryстало щурила опустошённые глаза» (1, 136); Дуняшка «зиркала круглыми, напуганными глазами» (I, 179). Прямое определение глаз является здесь как 6ы вторичным по отношению к их характеристике через действие. Главное не то, что глаза «круглые», а то, что героиня «зиркала... напуганными» глазами. Глаза в изображении Шолохова способны передать самые тонкие, неприметные равнодушному читателю изменения в душевном состоянии героя. Причём эти изменения происходят чаще всего стремительно. Кажется, что никаким другим способом, кроме как заметить их отражение в глазах персонажа, этот мгновенный переход к совершенно иному настроению передать невозможно. При всей отчётливости динамики глаз персонажей Шолохова их выражение в подавляющем большинстве случаев отличается ясностью, определённостью таящегося в них смысла. Чаще всего их глаза широко открыты, распахнуты как для встречного взора, так и е жадном восприятии жизни вообще. Едва ли не у всех героев «Тихого Дона» глаза «блестят», «мерцают», «сияют», «искрятся». Сила чувства, излучаемого ими, достигает высочайшего напряжения: «на бледном лице с такой исступлённой страстью горели злые расширившиеся глаза» Аксиньи (111, 408); «на лице её (Дарьи. - Ю.Д.) трепетали брови, брызжущий смех лучили прищуренные глаза» (1, 374); «провалами зияли глаза (Анны. -Ю.Д.), нервно мигающие веки не прикрывали их тоскующего блеска» (II, 306); «в глазах Степана сине попыхивали искры неприязни (111, 72). Взгляд персонажа может быть столь экспрессивным, как будто способен оказывать физическое воздействие на окружающих. Так. например, Бунчук «в расширенные, смутно черневшие, враждебные глаза врезал свой взгляд» (11, 310); Аксинья «озорно и любовно, из-под низу разит взглядом огнисто-чёрных глаз» (II, 47); Подтёлков «брызнул в него (Каледина. - Ю.Д.) картечинами-глазами» (11, 239). Тот. кто с таким взглядом сталкивается, вынужден от него физически заслоняться: Григорий прикрывает глаза «опалёнными солнцем ресницами» потому, что в устремлённом на него взгляде Аксиньи «что-то... томилось жалкое и в то же время смертельно-ожесточённое, как у затравленного зверя, такое. отчего Григорию было неловко и больно на неё смотреть» (III, 409). Но глаза шолоховских героев способны не только излучать мощную энергию. в них отражается и крайне импульсивная личностная реакция на трагические проявления действительности, от которых они пытаются закрыться ресницами, веками и даже ладонями: Анна Погудко «ладонями закрыла опалённые ужасом глаза», увидев в бинокль, как «бурый столб разрыва разметал людей» (11, 216); даже от воспоминания о первом убитом им человеке - австрийце - Григорий «заслонял ладонью до боли зажмуренные глаза» (1.314). Всякая неопределённость, «затyманенность», «задымлённость» взора воспринимается как признак душевной неуравновешенности, депрессии или даже болезненности психики персонажа. Показательно в этом смысле описание Шолоховым прищуренных глаз. Разумеется, в силу различных жизненных обстоятельств любой из героев может щуриться. Если при этом речь идёт о единичном, сиюминутном состоянии персонажа. такие описания, как правило, лишены какого-либо оценочного смысла. Так, аксиологически нейтральны сообщения: Григорий, «щуря глаза, глядел из-под ладони» (1, 282); Лиза Мохова «спросила. запрокидывая голову, щуря глаза» (1. 132); она же «устало щурила опустошённые глаза» (1, 136); Степан Астахов «полулежал на дрожках... щуря лихие светлые глаза» (11), 68) и т.д. Но чаще всего, особенно в соответствующем семантическом контексте, прищур становится знаком личностной ущербности персонажа. Так, изображённый лишь в одном эпизоде «Тихого Дона» первый командующий повстанческими силами Суяров запоминается «редко ехидными щёлками глаз» (III, 207); компаньон Мохова Атепин по прозвищу Цаца выходит по утрам в столовую, «щуря щёлки капустных глаз» (1, 130). Митька Коршунов тоже нередко щурится, как бы скрывая от окружающих низменную суть своей натуры. При первом появлении на страницах «Тихого Дона» он отмечен тем, что из его «узеньких щёлок жёлто маслятся круглые с наглинкой глаза» (1, 28). Позднее указание на его прищур ещё более акцентируется: «Кошачьи глаза его то суживались в зелёные, как осокой прорезанные щёлки, то ширились, темнели» (11, 70); Митька «щурил свои жёлтые, мелкой искрой краплёные глаза» (IV, 107): он «пощурил на Дарью зелёные, камышовые глаза» (II. 72). По характерному прищуру да по зелёным глазам читатель узнаёт Митьку в неназванном по имени персонаже, которого видит перед расстрелом бунчук: «один, большой, с прищуренными зелёными глазами... целил ему... прямо в груды» (11, 377). Среди исследователей литературного портрета прочно утвердилось мнение о широкой распространённости приёма, когда «художник может подчеркнуть в портрете одну характерную черту». Его использование в портретной характеристике героя и, в частности в описании его глаз, обнаруживается и в романах Шолохова. 06 этом пишет один из известных шолоховедов С.Г.Семёнова. считающая. что герои Шолохова «обычно наделяются некой постоянной физической чертой, почти определителем, символом этого человека»'. На первый взгляд, это действительно так. Например, Андрей Размётнов появляется на страницах «Поднятой целины», «часто мигая ясными, как летнее небушко, глазами» (1. 16). Действительно. в этом персонаже есть что-то по-детски наивное, светлое. Таков, видимо, характер этого человека от рождения. В последующем повествовании это определение по отношению к глазам Размётнова не повторится ни разу, но оно будет поддержано такими эпитетами, относящимися к глазам, как «светлые». «широко раскрытые», «живые». Позднее мы увидим, как «в мутных его глазах плесканулось бешенство» (I, 60). Сочетание этих слов - «мутный» и «бешенство» - указывает на приметы душевной болезни персонажа, который не раз на протяжении романа срывается до крайне резких слов и даже действий. Вспомним его заявление: «Да я.… тысячи станови зараз дедов, детишков, баб... Да скажи мне, что надо их в распыл... Для революции надо Я их из пулемёта... всех порежу!» (1, 60) или избиение банника. Поступки героя находятся в полном соответствии с его психологическим состоянием, которое ёмко и точно отмечено в описании глаз. Особенно ярко эта черта художественной характерологии Шолохова проявляется в способе изображения глаз Аксиньи. В большинстве случаев основой описания взгляда центральной героини «Тихого Дона» становится сочетание двух разнородных, на первый взгляд, несовместимых психологических свойств и состояний. Так, например, отмечается, что Аксинья «смотрела равнодушно и строго», она «со страхом и жалостью глядела» (I, 52), «с тоской и злобой оглядела» (1, 77). В других случаях писатель использует иной способ соединения слов, выражающих разные - до противоположности - особенности взгляда, обходясь без союза «и»: её глаза «вспыхнули... балованным отчаянным огоньком» (1, 170), «жгла его полымем чёрных глаз» (1, 65), «мерцающая синевою чернь Аксиньиных глаз» (1, 70), «с жарким ужасом глядела» (1, 78) и т.п. Сиюминутное состояние героини рождается как 6ы на пересечении двух различных чувств, в эпицентре которого - сложное эмоциональное образование. Вот эпизод встречи с мужем изменившей ему Аксиньи. Ситуация предельно напряжённая. Переступившая через все препоны и условности в своём чувстве Аксинья ждёт мгновения страшной расплаты. Внутреннее состояние героини запечатлено в его внешних проявлениях: «Аксинья скомкала в пальцах завеску и села на лавку» (1, 77); «вихляясь всем своим крупным, плотным телом пошла навстречу» (1, 77); «Бей", - протяжно сказала она и стала боком» (1, 77); «сжавшись в комок, защищая руками только живот, стояла» (1, 78). Но наибольшего драматизма повествование достигает в связи с изображением психологического движения героини, которое ярко запечатлелось в выражении её глаз: «С тупого, обезображенного страхом лица глядели глаза в чёрных кругах, не мигая»; «Аксинья, не поворачивая головы, сбоку глядела на него», и, наконец, как высшая точка нервного напряжения: «С жарким ужасом глядела на маленькие хрящеватые уши мужа» (1, 78). Герои Шолохова редко испытывают чувство страха, хотя от него не застрахован никто из них, в том числе и Аксинья. Так, несколько раньше она «со страхом и жалостью глядела» на лицо мучающейся от боли свекрови (1, 52). Но в сцене со Степаном речь идёт о некоем запредельном страхе, мало того, что это не просто страх, а ужас, но он ещё и «жаркий». Тем самым подчёркивается высший накал чувства, которое может быть названо животным. В первой книге «Тихого Дона» ничего подобного не испытывает никто. Правда, есть одно исключение. Когда Григорий возвращается в распутицу в Ягодное, он едва не погибает при переправе через речку. В наиболее драматический момент, захлебывающийся холодной водой, он «дотянулся до головы гнедого, и прямо в расширенные зрачки Григория вонзила лошадь бешеный, налитый смертельным ужасом взгляд своих кровянистых глаз» (1, 210). «Смертельный ужас» лошади и «жаркий ужас» Аксиньи, как это ни покажется странным, имеют одну природу, являясь высшим проявлением общеприродного, животного страха в преддверии смерти. Вообще природное естество героев «Тихого Дона» нередко находит отражение в элементах «животной» образности в изображении глаз персонажей. Так, во внешности Митьки Коршунова, особенно в его глазах, постоянно подчёркивается его «кошачье» начало: «играл Митька зелёными кошачьими глазами». Обращается внимание на «телячье-ласковые глаза» Прохора 3ыкова, характерно, однако, что каждый раз при этом видоизменяются описания: он «говорил, сияя телячье-ласковыми глазами», «страх налил мутью его телячьи глаза» и т.п. Взгляд Натальи, узнавшей о начале войны, напоминает взгляд «зайца под прицелом». Особенно интересно и показательно в этом смысле описание глаз Аксиньи, когда она без раздумий решает бросить Степана и уйти с Григорием: «Хучь под скотину с тобой, Гриша, ...лишь 6ы с тобой» (1, 183). И в этот момент она вспоминает одно обстоятельство, которое может полностью разрушить столь близкое счастье: «Недавнюю улыбку с губ её как ветер слизал, в расширенных глазах загнанным зверьком томились тоска и испуг» (1, 183). Сочетание слов, обозначающих, казалось бы, несовместимые психологические состояния - «тоска и испуг», усложняется ассоциацией с «загнанным зверьком», что передаёт в сконцентрированной форме сложный образ чувства героини. Последующий текст расшифровывает и поясняет истоки и содержание причудливого переплетения тончайших нюансов этих душевных движений: «"Сказать или не сказать?" - думала она, вспомнив про свою беременность. "Надо сказать", решила было, но сейчас же, дрогнув от испуга, отогнала страшную мысль. Женским своим чутьём угадала, что не время о6 этом говорить, поняла, что можно навек потерять Григория, и, сомневаясь, от кого из двух зачала ворохнувшегося под сердцем ребёнка, слукавила душой: не сказала» (1, 183). Но зачем автор в описание глаз героини вводит ассоциацию с «загнанным зверьком», что это ему даёт, какой необходимый с его точки зрения смысл дополняет? Ведь фраза, казалось 6ы, без утраты содержания могла бы звучать и так: «в расширенных глазах томились тоска и испуг». Как и при анализе любого сложного художественного образа ответить на этот вопрос во всей полноте невозможно, ибо в нём - «бездна смысла», но то, что лежит на поверхности и кажется очевидным, следует отметить. Нет сомнения в том, что мелькнувшие в глазах Аксиньи «тоска и испуг» в сочетании с «загнанным зверьком» обретают плоть, наделяются качеством зримости и живой подвижности, то есть в конечном итоге обретают неповторимое образное воплощение. Едва ли не всё разнообразие душевных движений, переливы психологических состояний, предельное напряжение и столь же предельная эмоциональная расслабленность человека, очарование рождающегося чувства, горечь и драма неразделённой любви - весь этот поистине необъятный в своём разнообразии сплав душевных проявлений человека нашёл своё отражение в многомерной и целостной системе описаний глаз персонажей в романах Шолохова. В этом, на первый взгляд, частном проявлении мастерства писателя образно воплотилась одна из стержневых особенностей его художественного мира, сущность которой запечатлелась в предельно повышенном уровне чувственного восприятия автором бытия. Такое качество мироощущения не может быть достигнуто только усилиями ума, даже незаурядного. Для этого необходимы юношеская влюблённость и страсть по отношению к жизни, а кроме того, выдающиеся душевные, эмоциональные и даже физиологические (слух, зрение, обоняние) способности. По глубине и степени обладания даром восприятия жизни как чуда Шолохов был уникальным человеком и художником. В этом без особого труда убедится даже неискушённый читатель «Тихого Дона».

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Славицкая О. «Истина в движеньи»: О человеке в мире Л.Толстого. – СПб.: Амфора, 2009. – С. 264.

Толстой Л.Н. Война и мир // Собр. Соч.: В 22 т. – М.: Художетвенная литература, 1980. – Т. 4. – С. 21.

Шолохов М. А. Тихий Дон // Собр. Соч.: В 8 т. – М.: Правда, 1980. – Т. 2. – С. 154. Далее роман «Тихий Дон» цитируется по этому изданию в тексте с указанием тома и страницы.

Словарь литературоведческих терминов / Ред.-сост. Л.И.Тимофеев и С.В.Тураев. – М., 1974. – С. 275.

Семёнова С.Г. Мир прозы Михаила Шолохова: От поэтики к миропониманию. – М.: ИМЛИ РАН, 2005. – С. 86.