Урок литературы в 11 классе «Чудовищная нелепица войны. По роману М.А. Шолохова "Тихий Дон"»

М.М.Шолохов. «Тихий Дон» Проблема гуманизма в романе: «чудовищная нелепица войны» Цели: 1) рассмотреть изображение и отношение автора к Первой мировой войне; уметь комментировать и анализировать художественное описание событий, определять роль эпизодов в идейном содержании произведения; 2) развивать умение выделять главное, анализировать и обобщать, сравнивать; 3) формировать гуманистическое мировоззрение, воспитывать уважение к нравственным ценностям, отражённым в литературе. Подготовила учитель литературы МБОУ «Тюшинская СОШ» Счтригачева Т.Н.

Не сохами-то славная землюшка наша распахана… Распахана наша землюшка лошадиными копытами А засеяна славная землюшка казацкими головами, Украшен-то наш тихий Дон молодыми вдовами, Цветен наш батюшка тихий Дон сиротами, Наполнена волна в тихом Дону отцовскими, материнскими слезами.

Известие о войне Теперь уже ясно виден был верховой. Он шел броским наметом, левой рукой придерживал фуражку, в правой вяло вился запыленный красный флажок.  Он проскакал мимо съехавшего со шляха Петра так близко, что слышен был гулкий хрип коня, вдыхавшего в легкие раскаленный воздух, крикнул, оскалив квадратный серо-каменный рот:  — Сполох!  — Едете?  — Садись с нами, дед, — за всех ответил один.  — Милая ты моя... говядинка! — И долго укоризненно качал головой.

Григорий убивает австрийца

Григорий и Чубатый

Эпизоды войны

Казаки принесли с собой раненого и убитых - выстраиваясь, переговаривались: — Похоронить надо своих. — Без нас похоронят. — Тут об живых надо думать, а мертвякам мало надо Опять стали таять части, и обезумевшие люди врастали в землю, лежали, не поднимая головы, не двигаясь, опоенные ужасом смерти.

Григорий

- Я, Петро, уморился душой. Я зараз будто недобитый какой... Будто под мельничными жерновами побывал, перемяли они меня и выплюнули. — Голос у него жалующийся, надтреснутый, и борозда (ее только что, с чувством внутреннего страха, заметил Петро) темнела, стекая наискось через лоб, незнакомая, пугающая какой-то переменой, отчужденностью. — А вот видишь как, — заторопился Григорий, и голос окреп в злобе, - людей стравили, и не попадайся! Хуже бирюков стал народ. Злоба кругом. Мне зараз думается, ежели человека мне укусить — он бешеный сделается. Добрым казаком ушел на фронт Григорий; не мирясь в душе с бессмыслицей войны, он честно берег свою казачью славу... Крепко берег Григорий казачью честь, ловил случай выказать беззаветную храбрость, рисковал, сумасбродничал, ходил переодетым в тыл к австрийцам, снимал без крови заставы, джигитовал казак и чувствовал, что ушла безвозвратно та боль по человеку, которая давила его в первые дни войны. Огрубело сердце, зачерствело, будто солончак в засуху, и как солончак не впитывает воду, так и сердце Григория не впитывало жалости. С холодным презрением играл он чужой и своей жизнью; оттого прослыл храбрым — четыре Георгиевских креста и четыре медали выслужил. На редких парадах стоял у полкового знамени, овеянного пороховым дымом многих войн; но знал, что больше не засмеяться ему, как прежде; знал, что ввалились у него глаза и остро торчат скулы; знал, что трудно ему, целуя ребенка, открыто глянуть в ясные глаза; знал Григорий, какой ценой заплатил за полный бант крестов и производства.