Перевод отрывка из сборника рассказов Пи Джи Вудхауса «Продолжай, Дживс!»

«Продолжай, Дживс!»

Пи Джи Ву́дхаус1

2. Художественная карьера Корки

Вы могли заметить, просматривая эти мои воспоминания, что время от времени место действия – город Нью-Йорк и его окрестности. И это вполне может вызвать замешательство и удивление. “Что, - возможно, спросите вы себя, - Бертрам делает так далеко от своей горячо любимой родины?”.

Что ж, это весьма долгая история; но, если отобрать только самое важное и представить ее двадцатиминутной короткометражкой, то случилось так, что моя тётя Агата однажды отправила меня в Америку, чтобы я попытался помешать Гасси, моему молодому кузену, взять в жёны девушку, игравшую на сцене варьете. Дела за границей оказались столь запутанными, что я решил: будет разумнее ненадолго задержаться в Нью-Йорке вместо того, чтобы возвращаться к бесконечно тянущимся вечерам с “уютными беседами” о подробностях этого романа.

Так что я отправил Дживса искать приличную квартиру, а сам обустроился получше, чтобы описать происходящее в моей ссылке.

Должен сказать, что Нью-Йорк - блестящее место для ссылки. Все были ужасно добры, и около меня, казалось, крутилось столько людей, что во всех отношениях я был в шоколаде. Одни парни представили меня другим парням, и так далее, и так далее. Я и глазом не успел моргнуть, как свел знакомства с подходящими людьми, теми, что кутили в домах рядом с парком, и с другими, что жили потише и экономили на газовом отоплении. Они ютились по большей части у площади Вашингтона. Это были художники, писатели, поэты и прочие мозговитые, всезнайки творческого типа.

Корки, неоперившийся птенец, о котором я собираюсь поведать, был из компании художников. Именуя себя портретистом, юный Корки в действительности имел на своем счету заказных портретов ровно ноль, во всяком случае на тот момент. Видите ли, вся суть портретов - я немного покопался и изучил эту тему - в том, что ты не начнешь строить карьеру, пока люди не подойдут и не попросят тебя их нарисовать. Но они придут к тебе с просьбами о портрете, только если узнают о тебе, т.е. если до этого у тебя был громадный опыт в рисовании их тысячами. Это звучит отнюдь не просто, даже жестоко, особенно для молодой амбициозной птицы высокого полёта.

Корки умудрялся перебиваться случайными заказами для юмористических газет. У него получалось рисовать то, над чем можно посмеяться всласть, особенно если он был в хорошем расположении духа. Ещё он мастерил кровати, стулья и подрабатывал в рекламе. Несмотря на всё это, основным источником дохода для него были деньги его богатого дядюшки - Александра Уорпла, имевшего джутовый бизнес. Я не до конца понимаю, что такое джут, но эта штука явно в ходу у народа, раз мистер Уорпл смог сколотить на нем целое состояние.

Многие мои братья по разуму считают, что греть руки в карманах богатого родственника легко. Однако у Корки не всё было так просто. Дядя был крепким орешком, и, похоже, собирался жить вечно. В свои пятьдесят один его здоровье позволяло ему держаться молодцом. Но оставим, пусть дядюшка живёт сколько протянет, бедный Корки не был помешан на его наследстве. Что его ранило, так это то, что Уорпл-старший постоянно его задирал.

Дядя Корки, видите ли, не хотел, чтобы племянник был художником, не видел в нём ни малейшего таланта и предлагал оставить художества и начать, наконец, карьеру с азов джутового бизнеса. Что же до Корки, то тот утверждал, что пусть он и не знает, как выглядит самое дно джутового бизнеса, инстинкты подсказывают ему туда не соваться. Кроме того, он верил в себя как художника. “Однажды”, говорил он, “однажды я сотворю шедевр”. А пока что, со всей присущей вежливостью и не выходящей за пределы такта настойчивостью, он уговаривал дядю выплачивать ему небольшое ежеквартальное пособие, что тот и делал с большой неохотой.

Корки не получал бы и этих крох, если бы не дядино хобби. В этом отношении у Мистера Уорпла была своя причуда. Как правило, судя по моим наблюдениям, Американский Промышленник, по определению, ничем не занимается в нерабочее время. Выгнав кота и заперев офис на ночь, он просто впадает в состояние комы, из которого выходит только для того, чтобы снова стать капитаном индустрии. Но мистер Уорпл в свободное время был тем, кого можно назвать орнитологом. Он уже написал книгу “Птицы Америки” и работал над следующей, “Больше птиц Америки”. По окончании второй была бы начата третья, и так далее до тех пор, пока не иссяк бы источник его вдохновения. Раз в три месяца Корки, бывало, плёлся к дяде, чтобы позволить тому вдоволь наговориться о птицах Америки. Было очевидно, что со стариной Уорплом можно было поладить, если сначала позволить ему забить вашу голову его любимой темой, так что эти короткие разговоры позволяли Корки перебиваться какое-то время. Но бедняге приходилось несладко. Понимаете, положение было ужасно неопределенным, и, кроме того, птицы, за исключением тех случаев, когда они были приготовлены на гриле и в компании холодной бутылочки, наводили на него смертельную скуку.

Чтобы завершить набросок характера мистера Уорпла, следует сказать, что он был человеком крайне неустойчивого нрава, и его навязчивой идеей было считать Корки никчемным болваном, и что любой шаг, который тот предпринимал в каком-либо направлении по собственной инициативе, был лишь еще одним доказательством его врожденного идиотизма. Полагаю, Дживс придерживается обо мне примерно того же мнения.

Carry On, Jeeves!

by P. G. Wodehouse

2 THE ARTISTIC CAREER OF CORKY

YOU WILL NOTICE, as you flit through these reminiscences of mine, that from time to time the scene of action is laid in and around the city of New York; and it is just possible that this may occasion the puzzled look and the start of surprise. ‘What,’ it is possible that you may ask yourselves, ‘is Bertram doing so far from his beloved native land?’

Well, it’s a fairly longish story; but, reefing it down a bit and turning it for the nonce into a two-reeler, what happened was that my Aunt Agatha on one occasion sent me over to America to try to stop young Gussie, my cousin, marrying a girl on the vaudeville stage, and I got the whole thing so mixed up that I decided it would be a sound scheme to stop on in New York for a bit instead of going back and having long, cosy chats with her about the affair.

So I sent Jeeves out to find a decent flat, and settled down for a spell of exile.

I’m bound to say New York’s a most sprightly place to be exiled in. Everybody was awfully good to me, and there seemed to be plenty of things going on so, take it for all in all, I didn’t undergo any frightful hardships. Blokes introduced me to other blokes, and so on and so forth, and it wasn’t long before I knew squads of the right sort, some who rolled in the stuff in houses up by the Park, and others who lived with the gas turned down mostly around Washington Square – artists and writers and so forth. Brainy coves.

Corky, the bird I am about to treat of, was one of the artists. A portrait-painter, he called himself, but as a matter of fact his score up to date had been nil. You see, the catch about portrait-painting – I’ve looked into the thing a bit – is that you can’t start painting portraits till people come along and ask you to, and they won’t come and ask you to until you’ve painted a lot first. This makes it kind of difficult, not to say tough, for the ambitious youngster.

Corky managed to get along by drawing an occasional picture for the comic papers – he had rather a gift for funny stuff when he got a good idea – and doing bedsteads and chairs and things for the advertisements. His principal source of income, however, was derived from biting the ear of a rich uncle – one Alexander Worple, who was in the jute business. I’m a bit foggy as to what jute is, but it’s apparently something the populace is pretty keen on, for Mr Worple had made quite an indecently large stack out of it.

Now, a great many fellows think that having a rich uncle is a pretty soft snap; but, according to Corky, such is not the case. Corky’s uncle was a robust sort of cove, who looked like living for ever. He was fifty-one, and it seemed as if he might go to par. It was not this, however, that distressed poor Corky, for he was not bigoted and had no objection to the man going on living. What Corky kicked at was the way the above Worple used to harry him.

Corky’s uncle, you see, didn’t want him to be an artist. He didn’t think he had any talent in that direction. He was always urging him to chuck Art and go into the jute business and start at the bottom and work his way up. And what Corky said was that, while he didn’t know what they did at the bottom of a jute business, instinct told him that it was something too beastly for words. Corky, moreover, believed in his future as an artist. Some day, he said, he was going to make a hit. Meanwhile, by using the utmost tact and persuasiveness, he was inducing his uncle to cough up very grudgingly a small quarterly allowance.

He wouldn’t have got this if his uncle hadn’t had a hobby. Mr Worple was peculiar in this respect. As a rule, from what I’ve observed, the American captain of industry doesn’t do anything out of business hours. When he has put the cat out and locked up the office for the night, he just relapses into a state of coma from which he emerges only to start being a captain of industry again. But Mr Worple in his spare time was what is known as an ornithologist. He had written a book called ‘American Birds,’ and was writing another, to be called ‘More American Birds.’ When he had finished that, the presumption was that he would begin a third, and keep on till the supply of American birds gave out. Corky used to go to him about once every three months and let him talk about American birds. Apparently you could do what you liked with old Worple if you gave him his head first on his pet subject, so these little chats used to make Corky’s allowance all right for the time being. But it was pretty rotten for the poor chap. There was the frightful suspense, you see, and, apart from that, birds, except when broiled and in the society of a cold bottle, bored him stiff.

To complete the character-study of Mr Worple, he was a man of extremely uncertain temper, and his general tendency was to think that Corky was a poor chump and that whatever step he took in any direction on his own account was just another proof of his innate idiocy. I should imagine Jeeves feels very much the same about me.

Источник:

Carry On, Jeeves! (P. G. Wodehouse) » p.3 » Global Archive Voiced Books Online Free